Пока Зина ожидала следственную группу, она начала осматривать комнату. В ней не было ничего необычного. Никакого беспорядка или следов борьбы. Никаких драгоценностей или денег. Обычные носильные вещи, похоже, двух человек. Какая-то мелочь, чтобы протянуть до зарплаты. Книги, да, много книг, но среди них — ни одной какой-нибудь редкой. В общем, обыкновенная комната, где счастливо и радостно жили два человека.

Зина также обратила внимание на почти полное отсутствие лекарств. Маричка явно не была завсегдатаем аптек. Из всех препаратов у нее был только пирамидон и йод. Да и зачем молодой, здоровой паре нужны были лекарства? Снотворного у Марички точно быть не могло! Значит, Бершадов принес его с собой.

Буквально через час комната наполнилась людьми. И Зина совершенно не удивилась, когда на пороге появился Кирилл Матвеев. Он тут же решительно направился к ней.

— Ты меня избегаешь, — в голосе его был укор. — Ты явно меня избегаешь!

— Давай не здесь и не сейчас, — Зина машинально отстранилась от него.

— Тогда приходи сегодня вечером! Нам надо поговорить, — Кирилл был настойчив.

— О чем? — Ее действительно начала раздражать эта его настойчивость.

— О нас! — Матвеев уставился на нее.

— Нас — нет, — Крестовская как могла четко разделила слова. Поэтому еще раз повторила: — Нас нет.

— Прекрати это, — поморщился Матвеев. — Я понимаю, ты расстроена из-за смерти твоей знакомой. Но это не повод говорить так о нас с тобой.

— Не знаю… Может, — Зине действительно не хотелось выяснять отношения, поэтому она предпочла не перечить Матвееву.

— Ты сегодня придешь? — наступал он.

— Сегодня? Нет. Конечно нет. Может, через пару дней. Вообще-то я болею. Я с трудом встала с постели.

— Чем болеешь? — не отставал Матвеев.

— Тебе лучше этого и не знать! — Зина говорила резко, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать разговор.

— Ладно, — вздохнул Кирилл. — Не избегай ме-ня, прошу, пожалуйста! Ты очень нужна мне. Это правда.

— Правд очень много. И у каждого она своя, — хмыкнула Зина, не сдержавшись, и отошла от него, не в силах больше продолжать этот бессмысленный разговор. Сама она не понимала, чего хочет больше — дать ему по морде или броситься на шею.

И все-таки она подошла к Матвееву еще один раз — вместе с экспертом, собравшимся доложить про обстоятельства смерти. Крестовская ни в чем не ошиблась: эксперт сказал, что смерть наступила приблизительно между тремя и четырьмя часами дня. Причина — критическая доза веронала, передозировка снотворного. Веронал он опознал по запаху — у судмедэксперта был огромный опыт в этом вопросе.

Ни следов взлома дверного замка, ни следов борьбы… Никаких следов на теле. Эксперт заявил, что это — ну что, классическое самоубийство.

— Классическое убийство! — со злостью повторила Зина, обращаясь к Матвееву, когда эксперт отошел. — Классическое! — не могла она успокоиться.

— А с чего ты это взяла? — удивился Матвеев.

— А того! От первоначальных причин! Вот ты мне скажи: почему вдруг такой счастливой, здоровой и молодой девушке пришло в голову, вот пришло: кончу-ка я с собой, напившись снотворного, которое, между прочим, не так-то просто достать? Вот почему?!

— Ну, не знаю. Поссорилась с мужем. Любовные неприятности. Да и любые другие бабские неприятности и истерики. У многих женщин совершенно неуравновешенная психика.

— Бред! — не выдержала Зина. — Ну это полный бред! Из-за ссоры с мужем веронал не глотают!

— Ой, не скажи! Смотря из-за чего ссора, — улыбнулся Матвеев. — Может, попугать хотела и не рассчитала…

— Она знала, что я приду, и решила отравиться именно перед моим приходом? Так попугать?

— Да. А может, была в истерике и забыла про тебя.

— Хорошо. А где она взяла веронал? — Зина смотрела на него в упор. — Как ты думаешь, есть веронал в домашней аптечке человека, который пользуется только пирамидоном и йодом?

— Ну… — растерялся Матвеев, к такому вопросу он явно был не готов.

— Могу поспорить на что угодно, что эта бедная девочка никогда в жизни не принимала снотворное! Она даже не знала, что это такое и как оно выглядит! — агрессивно сказала Зина.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но сделать ничего не могу. Дело придется закрывать. Это типичное самоубийство.

Зине захотелось съехидничать о том, узнает ли муж Марички в записке почерк жены, но сдержалась. И так было понятно, что у Матвеева приказ сверху спустить это дело на тормозах. К тому же она не хотела выдавать все свои козыри. Поэтому Зина молча отошла в сторону, наблюдая, как пакуют тело Марички в брезент и как пусто и безнадежно становится в комнате.

Зина хотела проскользнуть незаметно мимо Матвеева, но у нее ничего не получилось. А возможно, и в этом тоже была своя правда, не сильно она и старалась. Как только Зина приблизилась к двери, Матвеев вырос прямо перед ней.

— Я все-таки хочу тебя убедить… Нам надо поговорить! И это важно, — в голосе его зазвучал металл, и Зина удивленно вскинула глаза — она еще не видела его таким.

— Ладно, — пожала плечами, спорить сил не осталось.

— Я буду ждать, когда ты придешь.

— Через несколько дней, — Зина отвела глаза в сторону.

— Я должен рассказать тебе что-то очень важное.

— Никогда больше так не говори! — Зине захотелось расхохотаться в голос, но она с трудом сдержалась.

— Почему? — Матвеев был удивлен, он явно не ожидал это услышать.

— Все беды, все неприятности начинаются именно с этой фразы: нам надо серьезно поговорить.

— Я понимаю твою иронию, — лицо Матвеева стало каменным, — но ты зря стараешься. Нам действительно следует серьезно поговорить. Это важно.

— Для кого? Для тебя или для меня?

— Для нас обоих.

— Я приду, — Зина решительно отошла в сторону, даже не думая, солгала она или нет. Душу, мысли заполняла какая-то странная пустота… И Зина чувствовала, что избавится от нее с трудом. А потому постаралась как можно быстрей выйти из квартиры и пройтись по городу.

Когда она вернулась к себе, верная подруга была уже там.

— У тебя расстроенное лицо, — протянула Дина, не спуская с нее глаз.

— Так, пустяки… Устала, наверное, — Зине не хотелось ничего говорить. — Ты можешь возвращаться к себе. Я больше не могу тебя задерживать. Ты и так столько сделала для меня… Никто столько не делал.

— Это пустое, благодарить. Я твой друг, помни это! — Дина порывисто ее обняла, и у Зины немного потеплело на душе, словно в заснеженные, покрытые льдом окна ее памяти глянуло ослепительное, жаркое солнце.

Когда Дина ушла, быстро собрав свои немногочисленные вещи, Зина легла на кровать и принялась думать. Ее мучила одна очень тревожная догадка. Дело в том, что в комнате Марички и ее мужа было достаточно много книг. Зина рассмотрела некоторые из них. Это были книги из фондов библиотеки. На некоторых был даже совсем новенький штамп.