Бернарда Клервоского, человека, на престиже которого строилось это начинание, провал крестового похода поверг в отчаяние. Обычно он никогда не сомневался в себе, но теперь ему пришлось столкнуться с вопросом, почему Господь допустил столь всеобъемлющую катастрофу. Почему самые искренние усилия, предпринятые с тем, чтобы добиться благополучия христианства, потерпели полный провал? Ответ лежал на поверхности: Запад был недостоин успеха из-за морального разложения.

В мусульманском мире реакция на этот крестовый поход оказалась противоположной, что неудивительно. Непомерно возросшая уверенность в себе позволила преодолеть традиционные распри внутри Сирии. Нур ад-Дин – во многих отношениях исламский аналог Бернарда – прекрасно воспользовался своим триумфом для того, чтобы бить в барабаны джихада. Феноменальные победы можно продолжить только в том случае, если ислам объединится – разумеется, под его благотворным руководством. Далее последовал период бурной деятельности: создавались исламские школы, строились мечети, устраивались безжалостные гонения на шиитов. Нур ад-Дину суждено было стать не только великим завоевателем, но и борцом за чистоту веры.

Поначалу создавалось впечатление, что христианские государства превращались в «ничто» сами по себе. Когда Нур ад-Дин укрепил контроль над Сирией, Иерусалимское королевство погрузилось в хаос. Отношения между номинальным королем Балдуином III и его матерью, королевой Мелисендой, ухудшились до такой степени, что он даже собрал армию и осадил ее в Иерусалиме. Единственный положительный момент заключался в том, что эта гражданская война, к счастью, продлилась совсем недолго, потому как Мелисенда, застигнутая врасплох, сдалась буквально через пару недель.

Еще хуже складывалась для христиан ситуация в Антиохии. Принц Раймонд, ставший источником сильной напряженности в браке Людовика VII и Алиеноры Аквитанской, в 1149 году сложил голову в борьбе с Нур ад-Дином (а вместе с ним и большая часть антиохийской армии). В результате второе по значимости государство крестоносцев в особенно трудные времена осталось без предводителя. Его преемника следовало выбирать с большой осторожностью, однако вдова Раймонда, Констанция, была не в настроении заниматься политикой, так как намеревалась вновь выйти замуж, причем по любви.

Ее выбор пал на Рено де Шатильона – лихого, напыщенного и невероятно безрассудного французского барона. Будучи выходцем из рода, как утверждалось, бравшего начало от римских сенаторов, Рено никогда не испытывал недостатка уверенности в себе. К несчастью, никаких особых достоинств у него не было – если не считать редкого умения пользоваться случаем. К тому времени, как ему пошел третий десяток, он уже успел промотать большую часть наследства, поэтому присоединился ко Второму крестовому походу в надежде на то, что в Утремере его ждут более радужные перспективы. Когда же поход закончился, он еще больше запятнал свое имя, оставшись на Востоке в качестве наемника – причин возвращаться во Францию у него не было.

Роман благородной Констанции и Рено, чья репутация была запятнана, шокировал весь Утремер, но все попытки переубедить женщину в правильности выбора пролетали мимо ее ушей. В 1153 году они поженились[93], и вскоре Рено подтвердил всеобщее мнение о своих «выдающихся» способностях.

Поскольку большая часть армии была уничтожена Нур ад-Дином, выживание Антиохии зависело теперь от покровительства Византии. Даже Раймонд, предыдущий князь, и тот в итоге понял, насколько важным было поддерживать хорошие отношения с империей. Недалеко от берегов Антиохии находился имперский остров Кипр – слишком богатый, слабый и соблазнительно близкий, чтобы Рено мог устоять перед вторжением в это христианское пространство. В 1156 году он заявился туда, побаловав себя затянувшимся на три недели «весельем», состоявшим из грабежей, насилия и резни. А когда разъяренный император в ответ выступил маршем на Антиохию, Рено полностью сломался, явился к императорскому шатру, разрыдался и стал раболепно умолять сохранить ему жизнь.

К счастью для Рено, император видел в нем не столько реальную угрозу, сколько досадную помеху, и поэтому предложил ему на удивление мягкие условия. Город будет немедленно передан имперским войскам, но Рено может и дальше править в нем как императорский вассал.

С целью подчеркнуть новое соглашение, впавшего в немилость принца заставили пешком вести лошадь нового хозяина, когда тот официально прибыл в город, чтобы взять власть в свои руки. Независимости княжество он, может быть, и лишил, но собственную шкуру спасти все же смог.

Как оказалось впоследствии, на фоне новых договоренностей положение Антиохии значительно улучшилось. Поскольку город снова контролировала Византия, император незамедлительно предпринял шаги для обеспечения его безопасности на постоянной основе. Перед тем как возвращаться в Константинополь, он совершил поход в Алеппо, силой склонил Нур ад-Дина к перемирию и вырвал у него обещание уважать все христианские границы. Чтобы гарантировать Антиохии будущее, Рено надо было всего лишь исполнять условия мирного соглашения.

Но для необузданного барона даже это оказалось слишком трудной задачей, что неудивительно. Неподалеку от Антиохии пролегало несколько торговых путей, а зрелище караванов, медленно двигавшихся своей дорогой, служило достаточным соблазном, чтобы на них напасть. После первого же набега Рено попал в засаду и оказался в плену у местного эмира. После этого его заковали в цепи и отослали в Алеппо, где ему впоследствии пришлось провести шестнадцать лет. Никто из крестоносцев не проявил рвения, чтобы заплатить за него выкуп – в этом они продемонстрировали редкий для них здравый смысл.

С уходом с арены Рено ход событий резко изменился. Несмотря на трудное начало, юный Балдуин III оказался деятельным королем, в немалой степени укрепившим свое королевство. Он даже сумел вырвать из рук египтян прибрежный город Ашкелон, тем самым доведя до конца христианское завоевание Палестины. Когда же король после непродолжительной болезни скончался, его сменил младший брат Амори, проявивший себя на монаршем троне даже лучше. В отсутствие смутьяна в Антиохии, Амори достался редкий шанс править единым, пусть даже и относительно, Утремером. Но вот о его исламских врагах этого сказать было нельзя.

Поскольку Нур ад-Дину с трудом удавалось навязывать свою власть вздорным сирийским эмирам, он отложил намеченный им великий поход до полного устранения последней угрозы в виде не подконтрольных ему мусульман. Еще в худшем положении пребывало другое великое исламское государство – Фатимидский халифат Египта. Соперничавшие друг с другом визири, каждый из которых стремился взять под свой контроль халифа, развязали гражданскую войну, погрузив страну в хаос.