Фалунчук вдруг подумал, что неплохо бы дать послушать пленку с записью своему помощнику.

«Александр – человек молодой, память у него хорошая, особенно слуховая. Стоит ему один раз поговорить с человеком по телефону, он даже спустя месяцы безошибочно определяет абонента по голосу», – Валерий Андреевич нажал кнопку вызова и принялся перематывать пленку на начало последнего разговора Кузьмина.

Помощник переступил порог кабинета генерала с некоторой опаской. В его больших серых глазах затаилась настороженность – ведь за сегодняшнее утро шеф дважды устраивал ему разносы. Заметив, что Александр смущенно мнется у двери и держит в руках какие-то бумаги, Фалунчук улыбнулся и приветливо предложил:

– Проходи, садись… И не дрожи, как осиновый лист, головомойку устраивать больше не буду. Хватит с тебя на сегодня.

Помощник занял крайний стул и с любопытством посмотрел на генерала. После того как помощник понял – шеф пригласил его для какого-то важного дела, всю неуверенность с него как рукой сняло. Без всяких пояснений Фалунчук нажал на «пуск», и тишину кабинета прорезал немного нервный голос покойного Кузьмина.

– Слушай внимательно, Александр, – приказал Фалунчук, – может, узнаешь того, с кем говорил перед смертью наш Кузьмин?

Не успела пленка домотаться до конца, как на лице помощника появилось легкое удивление.

Заметив это, Фалунчук уточнил:

– Неужели узнал?

– Мне кажется, полковник Кузьмин беседует с генералом Клебаничевым из Министерства обороны. Его бас ни с каким другим не спутаешь.

«А ведь он прав! – растерялся Фалунчук. – Как же я, старый осел, сам не узнал!»

– Спасибо, Александр, ты мне очень помог, – искренне поблагодарил Валерий Андреевич. – Что слышно о материалах Кузьмина? Ты связался с прокуратурой? Они готовы прислать нам копии или им надо заявление за подписью нашего директора?

– Все копии документов пришлют из военной прокуратуры через два часа, – помощник виновато улыбнулся. – Извините, Валерий Андреевич, раньше никак не выходит. Следователь как раз знакомится с…

– Тогда пусть заодно пришлет и свою версию о случившемся, мерзавец! Это же надо, Кузьмина убили два дня назад, а они все еще знакомятся с документами, найденными в «дипломате»! Будто не знают, что с ними надо работать. Теперь понятно, почему раскрытие почти всех заказных убийств так и находится в начальной стадии, – выпустив пар, Фалунчук продолжил уже более спокойным тоном: – Александр, как можно скорее отыщи мне секретное досье на Клебаничева. Где родился, на ком женился, продвижение по службе и тому подобное. Я понимаю, что многого из жизни генерала мы так и не узнаем, но ты уж постарайся, ладно? Потряси хорошенько старые архивы, поговори с нашими информаторами. Может, они подкинут какую-нибудь интересную фактуру. Короче, кровь из носу, но через полчаса у меня на столе должен лежать весь компромат на этого генерала. Ясно?

Услышав в суровом голосе Фалунчука отеческие нотки, помощник заулыбался.

– Так точно, – кивнул он. – А если никакого компромата не будет?.. Знаете, ведь генерал на хорошем счету у министра.

– Что значит, не будет? Ну не святой же он, этот Клебаничев!

Впоследствии оказалось, что помощник как в воду глядел – в секретном архиве на генерала Клебаничева было заведено дело, но биография генерала оказалась чистой, как у младенца. Никаких противозаконных операций с финансами, никаких подозрительных знакомств, вообще ничего, за что можно было бы зацепиться.

«Так не бывает, – подумал Фалунчук, вглядываясь в слова и цифры на мерцающем экране. – Такая преданность армии вызывает подозрительность. Человек, он на то и человек, чтобы поддаваться соблазнам и совершать ошибки. А тут, какой-то запрограммированный робот – ни одного неверного движения!»

Впрочем, у генерала Клебаничева имелась одна слабость – он спал с женой литовского советника. Но генерал был вдовцом и, в общем-то, мог иметь хоть сотню любовниц. Тем более что эта связь длилась достаточно давно, а жена советника была тщательно проверена и перепроверена, но не нашлось ни малейшего повода, чтобы упрекнуть ее в чем-либо противозаконном. А что касается морального аспекта, так на него генерал Фалунчук давно перестал обращать внимание. Тем более что сам был не безгрешен. Ну, мало ли по какой причине молодая красивая женщина изменяет своему мужу с именитым генералом? Может, ее муж импотент или гомосексуалист?

Перечитав досье Клебаничева, Валерий Андреевич пришел к однозначным выводам: ему необходимо срочно встретиться с генералом. Скорее всего он знает, где находится Жиган, а если нет, то уж наверняка сумеет разъяснить, что связывало его с Кузьминым. Может, общие интересы, рыбалка или охота, а может, дело государственной важности. Не зря же покойный полковник так нервничал.

Фалунчук вытащил из стола записную книжку в кожаном переплете, провел пальцем по глянцевым страницам и остановился на букве К. Затем снял трубку, пробежался пальцами по клавишам и, услышав в наушнике бодрый голос дежурного офицера, попросил пригласить к телефону генерала Клебаничева. Ни в одном справочнике, доступном простому смертному, этот номер не значился, и поэтому Фалунчук был уверен, что ему не станут задавать ненужные вопросы.

Однако дежурный оказался настойчивым малым.

– А кто его спрашивает? – уточнил он.

– Генерал Фалунчук из ФСБ.

– Извините, товарищ генерал, но Игоря Петровича нет и не будет.

– Как это – «не будет»? – удивился Фалунчук.

– Сегодня утром позвонили из Института Склифосовского и сообщили, что Игоря Петровича привезли ночью в очень тяжелом состоянии. Сердечный приступ.

– Вот те раз, – растерялся Фалунчук. – Вы не узнавали, как его состояние? Может, необходимо перевести в Кремлевку? Там вроде врачи поопытнее.

Дежурный офицер оказался краток:

– Состояние генерала удовлетворительное.

– Но его можно проведать?

– Нежелательно.

– Спасибо, – поблагодарил Валерий Андреевич и положил трубку.

Несколько минут он, сдвинув седые брови, смотрел на экран монитора напряженным взглядом, и в этот момент был похож на престарелого любителя-компьютерщика, который никак не мог разобраться, на какие клавиши лучше всего нажимать, чтобы выйти из зависшей программы.

История с генералом Клебаничевым казалась Фалунчуку похожей на снежный ком – она на глазах обрастала непонятными сложностями, и это не могло не настораживать.

«Черт побери, но у него же не огнестрельное ранение, – принялся успокаивать себя он. – И чего это я, дурень старый, так всполошился? Сердце ведь может забарахлить у любого, даже у молодого мужика. А Клебаничеву как-никак за пятьдесят…»

Поразмыслив, Валерий Андреевич решил все же съездить в Институт Склифосовского и попытаться лично поговорить с Клебаничевым.