А там, где в игре спутник, конечно же, участвуют наземные станции слежения и рассредоточенные по океанам красавцы корабли с антеннами космической связи, упрятанными в громадные пластиковые сферы. Очень красивые корабли, если кто видел. В общем, двигавшаяся по безлюдью и бездорожью дюжина «морских дьяволов» была лишь верхушкой огромной пирамиды, предназначенной сейчас исключительно для того, чтобы фиксировать сигнал заработавшего-таки радиомаячка, привязывать его к местности точнейшим образом и передавать данные группе. Вот только, как обычно, присутствуют некоторые нюансы. Все остальные, кроме них, не видели своими глазами окружающего пейзажа и не должны были входить в непосредственное соприкосновение с противником. Кто-то из них летает километрах в десяти над землей, кто-то плавает в далеком море-океане, кто-то вообще пребывает дома, в Союзе. Все исправно выполняют свою работу, не ломая голову над неизвестными им сложностями. Им не приходится гадать, все ли гладко прошло с «маячком», или пытавшегося его прилепить сцапали, в темпе допросили так, что он раскололся, и маячок теперь прицеплен к совершенно левой машине, включенной в развернувшуюся операцию юаровской военной контрразведки. Они прилежно зафиксировали, что маячков работает два — но и над этим не обязаны ломать голову.

А маячков именно что два — они не забивают друг друга, работая на разных диапазонах, но по характеру сигналов ясно, что оба прицеплены к одному и тому же объекту, движущемуся со скоростью под пятьдесят. А это может означать только одно: конкуренты, о которых предупреждали, все же объявились. И у них тоже нашелся свой человек в колонне, проделавший те же манипуляции. Кто это, пирамида, понятно, узнать не в состоянии. И пока что не зафиксировала их передвижения на местности — они, как и группа Морского Змея, держат полное радиомолчание. Не общаются с внешним миром, ни меж собой посредством эфира.

Вообще конкуренты в худшем положении. У них наверняка есть своя пирамида в виде спутников и кораблей радиоразведки (не послало же их княжество Монако), но вот у них заведомо нет такого полезного подспорья, как набитые электроникой «Ту-95» в воздушном пространстве Бангалы, а это нешуточный козырь…

Передатчик, прикрученный поблизости от правой ключицы Мазура, до того издававший лишь легонькое шипенье-потрескивание, вдруг ожил и выдал голосом Морского Змея пару кодовых фраз. Из коих явствовало, что зафиксирован короткий радиообмен — подозрительно близко. Даже если раскинутая над Африкой невидимая паутина и определила, откуда исходит сигнал, Мазуру сейчас, надо полагать, пока что не было необходимости это знать. Ему следовало лишь вывести бдительность на максимум…

Хотя и так — куда уж дальше…

Он не успел подать сигнал, которым должен был вывести бдительность на пресловутый максимум. Шагавший впереди Хмурый вдруг сбился с темпа, словно споткнулся на ровном месте — и стал падать, изламываясь фигурой, в совершеннейшей тишине…

Мазур успел только обеими большими пальцами рук ударить по замкам лямок — и вся поклажа сорвалась с плеч, рухнула наземь, благо там не было ничего такого, что могло от падения непоправимо пострадать. А в следующий миг из кустарника, казавшегося только что мирным и непотревоженным, вымахнула распластанная в броске фигура, сбила с плеча автомат, подшибла ударом под щиколотку, навалилась…

Так молниеносно и хватко, что Мазур пискнуть не успел. Опередила на какие-то секунды — а умелому этого достаточно. Но потом пошло уже не по неизвестной задумке: Мазур, оказавшись на земле, успел отбить левой метнувшееся к горлу запястье с ножом. Оставив пока что в покое левую руку противника, прижимавшую к земле его плечо, перехватил правую, с ножом, вцепился в камуфляж на груди, что есть мочи отталкивая врага от себя. Его собственный нож, размещенный рукояткой вниз, остался в ножнах, закрепленных на левом плече. Не хватало той же пары секунд, чтобы его выхватить, чужой навалился, как бетонная плита, здоровенный такой лось… Поблизости слышались негромкие шумы рукопашной: хрип, тяжелое дыхание, короткие нечленораздельные выдохи, возня…

Всю накопленную силушку Мазур вложил в напряг, отталкивая руку с ножом — и противник повелся на подвох, тоже выложился изо всех сил, напирая… Мгновенно и полностью Мазур напряг убрал, шарахнувшись вправо — и выиграл нужные мгновения, враг не успел переиграть, по инерции, увлекаемый собственным напором, рухнул на то место, где Мазура уже не было, вонзая в землю клинок. Этих мгновений как раз хватило, чтобы Мазур успел большим пальцем отстегнуть застежку, выхватить нож и коротким выпадом всадить его, куда следовало. Так, что второго раза и не требовалось.

Отпихнув оцепеневшее тяжеленное тело, вскочил на ноги, сориентировавшись в происходящем, без малейшего рыцарства метнул нож в широкую спину, обтянутую камуфляжем иного образца, заслонявшую от него кого-то из своих — ага, Вакула, он, получив неожиданную поддержку, добавил спереди, докончив дело…

И все закончилось так же молниеносно, как и началось — это в кино подобные схватки, показанные красиво и завлекательно, затягиваются надолго, а в жизни сплошь и рядом стычка меж двумя малыми группами опытных живорезов и на минуту не затягивается, кто успел, тот и выиграл, ну, а второй, соответственно…

Секунды на то, чтобы осмотреться и оценить итоги. Трое, включая его самого, на ногах, семеро неподвижных, пятеро чужих и Хмурый с Джигитом — такие стычки не только моментально протекают, но не оставляют агонизирующих, либо ты труп, либо жив, и некогда поддаваться чувствам-переживаниям…

Коротко скомандовав, он рухнул наземь, подхватывая автомат.

Прижал большим пальцем клавишу передатчика, выплюнул два коротких слова и навел автомат на лес. Они лежали, ощетинясь стволами на три стороны в ожидании нового подвоха, совсем рядом со щекой Мазура замерла толстая подошва тропического ботинка с чужим, незнакомым рифлением… Потом появились растянувшиеся в цепь, пригнувшиеся остальные шестеро, передвигавшиеся зигзагами-бросками. Они с ходу вломились в лес, словно и не видя лежащих — и Мазур поднял своих, чтобы прикрыть спины своим.

Они вернулись быстро, в темпе прочесав немалый кусок леса — и никого не обнаружили. Только пятеро. Они затаились, свалили Хмурого из какой-то бесшумки и, решив, что уравняли численный состав, попытались взять в ножи. Не получилось. Но, судя по выучке, равный противник…

Мазур мельком глянул на неподвижное, уже наливавшееся восковой бледностью лицо Джигита. И снова не было времени на эмоции и чувства, он сейчас думал совершенно о другом: как замечательно, что у нас нет серьезно раненных, вообще нет раненых, как это здорово, с точки зрения поставленной задачи…

Потратив не более четверти часа на неизбежный осмотр чужих тел, они двинулись дальше по лесу, оставшиеся десять, на сей раз соединясь в единую цепочку. И никаких похорон, конечно, все семеро так и остались на том месте, в траве, все до единого безымянные и никому неизвестные, живые на них наткнутся не скоро, может быть, вообще никогда…

И горевать некогда — это где-то глубоко внутри, а на уме сейчас совершенно другое, лихорадочно раздумываешь над тем, что стало известно. А известно немногое. Эти пятеро, свалившиеся, как снег на голову, не дали при тщательном осмотре ни малейшей зацепки: белые, молодые, тренированные, оружие и экипировка (как и у них самих, впрочем) происходят либо из США, либо из европейских стран НАТО. Ни единой зацепки, позволившей бы привязать эту пятерку к конкретной точке на глобусе. Как в любимой книге: господин Никто, родом Ниоткуда, национальность: без национальности. Поклажи среди них нет — следовательно, либо оставили где-то в тайнике (с часовым или без), либо были лишь частью группы. Скорее всего, второе — как сказал на ходу Морской Змей, пирамида сообщает, что тот короткий радиообмен четко локализован: один из беседовавших пребывал в месте засады, второй находился в десяти с лишним километрах к юго-западу. Куда и следовало поспешать, не жалея сил: там, конечно же, основная группа, которая, не дождавшись доклада от засады, очень скоро, как и надлежит, снимется с места, и ищи ее потом по равнинам и чащобам…