Поймав себя на том, что жмется в борту подальше от этой штуки, Мазур зло плюнул, вернее, хотел сплюнуть, но слюны не набралось, рот оказался сухим. Шагом ближе, шагом дальше — какая, в сущности, разница? И все равно где-то глубоко засел противный, липкий, ни на что прежнее не похожий страх — он впервые в жизни видел своими глазами атомный заряд и стоял так близко от него, что можно было руку протянуть и коснуться: нет уж, увольте…

Не было стопроцентной гарантии, что это не пустышка, но проверить это в их положении невозможно, остается кропотливо выполнять инструкции…

— Мусор за борт — и все в машину! — распорядился Морской Змей.

Уже через пару минут сидевший за правым английским рулем Мазур гнал грузовик прочь на приличной скорости, тяжелый трехосник, как он ни старался, то и дело подпрыгивал на неровностях — но с бездорожьем ничего не поделаешь… Мотор работал нормально, размеренно урча, судя по показаниям стрелки, бензину хватило бы, чтобы не только добраться до цели, но и вернуться назад до границы — хотя, разумеется, столь идиотское желание никому и в голову прийти не могло. В кузове не только четыре полнехоньких канистры, но, главное, целых три запасных колеса, все случайности предусмотрены.

«Только бы не наскочить на мину, — повторял он про себя. — Даже в безлюдных местах, где частенько неизвестно кто гонялся за неизвестно кем, полно мин, и не только противопехотных, поставленных сплошь и рядом опять-таки неизвестно кем и неизвестно когда, иные еще в те не столь уж давние времена, когда португальцы гонялись за партизанами, а параллельно там и сям громыхало с дюжину местных войнушек. Только бы не наскочить на мину».

При всей их выучке не хватит времени и зоркости разглядеть замаскированную, заросшую травой старую мину из кабины несущегося грузовика…

— Что там? — спросил Морской Змей.

— Ничего пока что тревожного, — сказал сидевший меж ними Ушан с наушниками на голове, придерживавший рацию на коленках. — Никакого перемещения от границы в нашу сторону по земле, никого в воздухе.

Обошлось, кажется. Даже если по ту сторону границы уже поняли, что с караваном приключилось что-то нехорошее, наземная погоня безнадежно опоздает и непременно потеряет след, а воздушная бессмысленна: грузовик прет то по сухой, накаленной солнцем, твердой, как кирпич земле, то по жесткой траве, не оставляя различимой с воздуха колеи, местность лесистая, если наблюдающие за небом из кузова подадут сигнал тревоги, всегда можно успеть зарулить в чащобу, и ищи-свищи, у буров нет ни специальной аппаратуры на вертолетах, ни самолетов электронной разведки в этих местах, и уж тем более спутников. Затея с «Черным солнцем» была изрядной авантюрой, основанной на везении — а оно-то и отказало напрочь, столкнувшись с нешуточными техническими возможностями, с их группой. С группой, поредевшей уже на треть…

Только бы не мина… Только бы не столкнуться с кучей какой-нибудь сволочи: отбиться, может, и отобьются, но если продырявят все колеса… Впрочем, и с правительственными войсками лучше не сталкиваться, и с кубинцами, вообще ни с кем, потому что никому ничего не объяснишь и не докажешь. Гордые одиночки, ага…

Мазур притормозил, они присмотрелись. Справа на поляне торчали три толстых, потемневших от времени и ливней, заостренных кола — а вокруг в беспорядке валялись человеческие кости и черепа. Когда-то давненько тут разместили троих, а потом до них добралось зверье. Африка, чтоб ей провалиться.

— Чего не видел? — без выражения спросил Морской Змей. — Давай, трогай…

Аккуратно выжав сцепление, Мазур дал газ, и вновь понеслись навстречу поросшие лесом склоны, равнины, островки деревьев, заросли высокой жесткой травы, где приходилось напрягать глаза и обливаться холодным потом: лишь бы не попалась достаточно большая, неприметная, пока не налетишь на нее ямина, ухаб, способный подломить оси даже этому мастодонту… Озерко справа сияет чистой голубизной, яркой лазурью… Галопом шарахнулась с дороги крупная четвероногая тварь, похоже, гиена…

В деревню они влетели совершенно неожиданно для себя. Не видели до того ни протоптанных человеком троп, ни посевов — на скорости обогнув горушку, вдруг оказались перед скопищем круглых глинобитных хижин с конусообразными, крытыми какой-то местной соломой крышами. Решив, что объезжать кругом будет слишком долго, Мазур, время от времени сигналя, погнал машину напрямик, меж хижин. Вряд ли в деревне заложены мины, вряд ли тут сыщутся глубокие ямы…

Моментально поднялся хай вселенский. Отчаянно вопя, в стороны кидался стар и млад, обоего пола, а также худые проворные свиньи и не менее худые собачонки. Под колесами хрупнули непонятно чем набитые высокие корзины, притормозив, Мазур объехал полуголую старуху, присевшую посреди дороги, в ужасе прикрывшую руками голову. Прибавил газу. Судя по поведению, аборигены оказались завзятыми пессимистами и не ждали от незваных гостей ничего хорошего, даже не выяснив, кто они такие.

— Справа… — бросил сквозь зубы Мазур.

— Вижу… — откликнулся Морской Змей. Справа, навстречу улепетывавшим пейзанам, очень прытко бежали, высоко вскидывая колени, два худых кафра, из одежды имевших на себе лишь обернутые вокруг талии куски линялой материи, не прикрывавшие колен. Что гораздо хуже, оба еще и с «Калашниковыми». Они остановились, расставив ноги, вскинули автоматы, — целясь на непривычный манер — скособочившись, прижав затыльники прикладов к бедру…

Морской Змей на скорости срезал обоих недлинной очередью. Совершенно некогда доискиваться, кто это такие, то ли закоренелые супостаты, то ли правительственная милиция — главное, эти обормоты собирались стрелять, могли зацепить кого-нибудь в машине или покрышки прострелить…

Миновав деревню, Мазур погнал, пересекая обнаружившиеся утоптанные тропинки и засеянные какой-то здешней сельскохозяйственной экзотикой поля. Попавшаяся навстречу кучка кафров с мотыгами, еще издали углядев грузовик, драпанула в ближайший лесок. А дальше опять потянулось бездорожье, посреди лесов и равнин все чаще попадались высоко взметнувшиеся голые скальные выступы, местность поднималась и поднималась.

Мазур убавил газу. Теперь Морской Змей, держа на коленях расправленную карту, частенько распоряжался, куда сворачивать и в какую сторону ехать. Леса стало гораздо меньше, равнины вообще исчезли, трава редкая, а вместо земли почти сплошной камень. Поскольку самая лучшая карта всех особенностей местности предугадать не может, однажды они въехали в тупик, оказались перед высоченным скальным обрывом, который никак не удалось бы объехать справа или слева. Грузовик метров триста пятился задом, хрустя высокими колесами по каменным осыпям.

— Совсем близко, — сказал Морской Змей.

Хоть он и предупредил, а водопады открылись совершенно неожиданно. Обогнув очередную скалу, Мазур без команды затормозил. Пару секунд сидел, замерев, таращась вокруг, не на шутку пораженный. Что характерно, и Морской Змей какое-то время молчал.

Потом распорядился:

— Глуши мотор, пойдем посмотрим… Мазур спрыгнул наземь, и они неторопливо направились к обрыву. Красота вокруг простиралась такая, что дух захватывало: слева — живописнейшее нагромождение лесистых и голых вершин, справа, не далее чем в полукилометре, с головокружительной высоты падает широкий водопад, образовавший несколько уступов, даже на таком расстоянии слышен глухой шум, больше похожий на рев, полотнища и струи воды, прозрачнейшей, чистейшей, на всем протяжении сверкают радугами, солнце играет в невесомых облачках водяной пыли. Рай для туристов, которых здесь отроду не бывало, тут вообще почти не бывало белых, сотню с лишним лет назад добрался оборванным и оголодавшим двужильный шотландец Мунго Барнс, первым из европейцев узревший эту красотищу…