за собой дверь. — Его величество самолично правит этой землей. После смерти короля Хильдеберта, упокой господь его мятежную душу…

— А я тебе сейчас объясню, как это будет, — терпеливо ответил Вацлав. — Деньги считать будешь? Или на слово поверишь?

— Поверю, — задумчиво сказал патриций, который крутил в руках тремисс, мелкую золотую чешуйку размером с ноготь мизинца. — Какая хорошая работа, никогда такой не видел. Этот штемпель резал почтенный Элигий из Парижа? Нет, не может быть, я видел деньги его работы… Это сделали в Кельне? В Бордо? Я в недоумении… У нас появился еще один искусный ювелир? Где выбили эту монету?

— В Новгороде, — рассмеялся Вацлав. — У нас нет достаточного количества вашего золота. У вас и самих его не так-то много. Я просил мастера, чтобы он сделал свою работу как можно хуже. И поверь мне, патриций, он старался, как мог.

— Я, пожалуй, отолью из этих монет большое блюдо, — решительно сказал будущий майордом. — От греха подальше. Уж больно приметны княжеские деньги, так и до беды недалеко.

И снова июль 631. Словения

Половина герцогов ушла два дня назад, уменьшив войско короля Ариоальда ровно вдвое. Король пил горькую, но и вино уже заканчивалось. Они разорили множество мелких деревушек, но добыча была ничтожной. Проклятые венды ушли в свои чащобы и увели скот. А гоняться за вендами в их же лесах — увольте! Это удовольствие на любителя. Тут мимо куста не пройти, того и гляди ядовитая стрела прилетит. Воины гибли каждый день, а знать не снимала доспехов даже в собственном лагере. Каждая яма с зерном, где венды по своему дикарскому обычаю хранили зерно, была скопищем ловушек. Такое вот зерно… Ни одной такой ямы еще не взяли, чтобы хоть одного воина не потерять. То волчья яма, то дротик из-за куста, а то и проклятый обруч с острыми зубами, который рвал ногу на лоскуты. Ни один поход в жизни короля не шел так скверно. Это было какое-то непрерывное кровавое болото. И воины уже начинали роптать. Город, набитый золотом и солью, сдаваться не собирался. Его защитники, словно издеваясь, бросали объедки со стены, зля воинов-германцев своими сытыми мордами.

— Войско князя в дне пути, ваше величество, — дворцовый граф из Павии коротко поклонился. — Уйти не успеем, они на конях.

— Значит, будет биться, как мужчины, — сплюнул на пол король, запуская руку в нечесаные космы. Голова болела с похмелья, аж сил не было. И король, едва сдерживая отвращение, влил в себя пол кубка вина. Отпустило вроде, а боль стала тупой, и даже какой-то далекой.

Непорядок, надо привести себя в достойный вид, думал он. Негоже королю перед воинами неподобающе выглядеть. Граф вышел, а Ариоальд расчесал деревянным гребнем волосы и густо смазал их маслом из лампы. И красиво, и вошь масла не любит. Ай, сволочь! Король почесал место укуса. Надо себе тоже рубахи из шелка купить. Говорят, вши в них не живут. Ариоальд вышел на улицу и вылил себе на голову ведро холодной воды. Он пойдет готовиться к битве. Все лучше, чем ждать подлой стрелы из-за кустов. Хорошо, что хоть бавары на помощь подошли. У герцога Теодона сильная дружина. Аж завидно!

* * *

Два войска выстроились друг напротив друга. Пехота в центре, а тяжелая конница — по флангам. Дружина герцога Теодона, закованная в доспехи новгородской работы смотрела на тех, с кем придется сегодня скрестить мечи. Тяжело было на сердце у воинов. Многие из них вместе залетные шайки на границе били, да и выпито вместе немало было. Особенно, когда его светлость изволил в Ратисбону пожаловать. Целый бочонок с собой привозил и герцогским дружинникам отдавал. Те его с княжеской охраной приговаривали. Э-эх! Вот так вот война людей в разные стороны разводит. Скоро вцепятся друг другу в глотки те, кто еще недавно за одним столом сиживал.

— Сотники, ко мне! — проревел Теодон, и командиры сорвались с места, чтобы получить последние указания. Назад они возвращались слегка озадаченные, если не сказать хуже, и вызывали к себе десятников, которые тоже расходились по своим местам с видом полнейшего недоумения. Но, приказ есть приказ.

— К бою! — проревел Ариоальд, и его лангобарды заревели, потрясая оружием. Они давно ждали этого. Воинам надоело умирать от коварных ловушек, отравленного меда, или просто от поноса, напившись дурной воды. Длиннющие бороды германцев были тщательно расчесаны перед боем, впрочем, как и их волосы. Такая неописуемая красота непременно должна была привести безбородого врага в трепет.

— Щиты на руку! — проревели на той стороне поля. — Лучники! Товсь!

Ряд пехоты словен укрылся большими щитами и опустил головы, оставив лишь узкую щель для глаз между краем щита и шлема. Левая нога, укрытая железной пластиной поножей, выставлена вперед. Щит стоит крепко — плечо, кисть и колено крепко прижаты. Ослабишь его, и первый же удар выбьет воину передние зубы. Все стоят так, как привыкли на сотнях изматывающих тренировок. И только сердце бьется чуть чаще, чем обычно. Воин — он ведь не железный. По бокам от княжеской пехоты стали наемные бойцы из Семи Племен. Все с добрыми копьями, шлемами и щитами. Им, собственно, этим самым оружием и заплатили. А еще, когда закончится война, в их земли пойдет дешевая соль… Четыре тысячи воинов пришли сюда и встали напротив лангобардов.

Конница с длинными копьями и непривычного вида щитами в виде капли, тоже построилась в две шеренги. Коням надо набрать разбег, иначе много воинов будет убито. Знатные лангобарды — отменные всадники, хорошо выученные и отважные до безумия. Потому-то и бьют они имперские войска в Италии, отгрызая у ромеев город за городом. Герцог Беневенто, что на самом юге, уже давно богаче короля, и земель у него куда больше.

Над полем проревел рог, над словенским войском взвились штандарты, а сотники засвистели в свои дудки. Словене сделали первые шаги вперед. Пошла вперед и пехота германцев. Никто не бежал и не орал, как безумный. Шли неспешно, твердо ставя ногу, и плотно укрывшись щитами. Воины берегли дыхание. Центр армии германцев заняли бавары, потому что все их войско было в добром доспехе, не уступавшем тому, что был у новгородцев. Да он и был новгородской работы, доспех этот. Деньги, заработанные герцогами Баварии на дешевой соли рекой текли назад, в Новгород, обогащая тамошних мастеров.

Взвилась туча стрел и плюмбат со стороны словен, а войско лангобардов ответило залпом дротиков. Пехотные тагмы замерли на мгновение, опустив головы, укрытые шлемами с широкими полями. Даже затылок и плечи были