За два месяца до этих событий. Константинополь

Коста снова вернулся в родной город. Сколько времени прошло-то, как он с теми словенами познакомился! Два года всего! Только теперь он уже не уличный босяк, а добронравный юноша, который учится на приказчика в уважаемой купеческой конторе. Еще пару лет, и его самого и до важных клиентов допустят, и до учетных книг. Сам купец Марк, один из богатейших в столице, его учить своему ремеслу взялся. Вспоминал иногда Коста прошлую вольную жизнь и вздрагивал. Плевать он на эту вольную жизнь хотел. И на дружков своих прошлых тоже плевать хотел. Их, наверное, и не осталось никого. Всех на рудники отправили, кто уцелел в драках и грабежах. Правда, на их место, скорее всего, новые босяки набежали, еще более злые и голодные. Чума и войны каждый год выбрасывали на улицы все новых сирот.

Правду тогда Вацлав сказал, сдох бы он в каменоломне, покрытый струпьями и язвами от кандалов. Демону в пасть такую жизнь. Только деньги дают настоящую свободу. Большие деньги, которые лежат в разных местах, и о которых ни одна живая душа не ведает. Это и стало новой мечтой Косты. Он вставал с этой мечтой утром, и с ней же ложился спать вечером. Он работал, как проклятый, заслужив одобрение самого купца Марка своей сметкой и расторопностью. И только сейчас Коста понял, что значит княжеская благодарность. Он как будто из затхлого болота вынырнул. Кругозор мелкого уличного воришки раздвинулся до самого горизонта, и теперь он знал, где находится Индия, где стоят Геркулесовы Столпы[26], и что есть такая Англия — забытая богом беспросветная дыра, которую германцы и кельты разодрали на множество мелких королевств. А вот на кой ляд ему нужна эта Англия, он и сам не знал. Ну, разве что олово оттуда везут понемногу, а это дорогой и редкий товар. То, что вколотили ему в голову княжеские учителя, сидело прочно, словно забитое молотком. Коста был бы и рад позабыть ненужное теперь знание, но нет. Он это помнил, и все тут. И уже пару раз мальчишка небрежно, как бы невзначай, демонстрировал свои познания в географии и истории, из-за чего удостаивался долгих и задумчивых взглядов деловых партнеров хозяина. А тот сам довольно поглаживал бороду и только усмехался про себя. Вот мол, какие люди у меня на посылках работают, не то, что у вас, олухов…

Худой, смуглый паренек лет пятнадцати от роду шел по городу, с удовольствием окунувшись в его толчею. Он любил городской шум, он наслаждался им. Он впитывал энергию огромного города, который жил, словно огромный муравейник. Коста не мог без этого шума и толчеи. Словенские леса, нависающие над ним густыми еловыми лапами, жутко его пугали. Он так и не привык к ним, как ни старался, а потому грыз гранит науки, и сдал-таки проклятые экзамены на одни пятерки. Уж очень он домой хотел. Беспощадные наставники вытрясли из него всю душу, заставляя раз за разом доучивать то одно, то другое. Тогда он ненавидел их всей душой, а вот теперь был благодарен им безмерно. Кто бы мог подумать!

— Сколько эта лепешка стоит? — спросил Коста у лавочника.

— Сорок нуммиев, молодой господин, — умильно улыбнулся лавочник.

Пышный, свежий хлеб пахнул просто одуряющее, а завтрак уже давно прошел… Коста вновь почувствовал сосущее чувство голода в своем худом брюхе. И куда только все девается? Он молча достал кошель и отсчитал три медяка. Надо же, его лавочник господином назвал. В обморок упасть можно! Он ради такого дела даже торговаться не стал. Тень мелькнула где-то сбоку. Он скорее почувствовал ее, чем увидел.

— Пальцы отрежу, сучонок, — лениво сказал Коста худосочному бродяге, который потянулся было к кошелю, который он предусмотрительно носил на шее. Лицо мальчишки было странно знакомым, они определено встречались раньше.

— Поднялся, да? — бродяга с ненавистью посмотрел на Косту. — Что, я уже не человек теперь для тебя? Морда сытая, сам чистый, одежда новая… Забыл уже, как мы с тобой у той харчевни за объедки с собаками дрались? Что, сволочь, жопу свою дырявую смог вовремя подставить? Иначе с чего бы ты такой важный стал, а?

Бродяга презрительно сплюнул на землю, прямо под босые ноги, и гордо удалился. Он поищет себе жертву попроще. Этот парень, хоть и стал похож на лавочника, порезал бы его, и не поморщился. Бродяга его хорошо помнил.

Коста повертел головой по сторонам. Да, могут быть проблемы от бывших дружков. Люди завистливы, они не простят ему того, что он сумел вынырнуть из той грязи. Могут захотеть отомстить. Надо посматривать, не ведут ли его. Коста свернул в проулок, а потом выскочил на широкую улицу и подождал. Вроде бы никого вокруг из старых знакомцев. Кроме вот этого, пожалуй… Коста впился взглядом в рыночного стражника. Он помнил его по прошлой жизни. Этот пузатый бездельник еще палкой его охаживал по худым до прозрачности бокам. Подумаешь, Коста тогда лепешку украл. Жрать ведь хотелось так, что пупок к позвоночнику прилипал. Стражник вздрогнул, почуяв недобрый пристальный взгляд, и начал оглядываться. Он слишком хорошо знал, чем могут закончиться такие взгляды, потому и нес свою службу уже без малого десять лет. Тут, на рынке, глаз да глаз нужен. Того и гляди какой-нибудь мальчишка нож под ребро сунет, и был таков.

Ничего подозрительного стражник не заметил, разве что какой-то неплохо одетый парнишка отвернулся слишком быстро. Нет! Стражник его не знал. Он задумался о чем-то своем и позабыл об этом парне в тот же миг. А Коста пошел себе дальше, туда, где раскинулся императорский дворец. Ведь сегодня было воскресение! Тот самый день, когда он должен передать письмо. Это письмо ему только что гонец из Новгородских земель привез. Объект уже пришел в себя и снова начал ездить к родителям за город. Только ночевать он там перестал и всегда возвращался назад во дворец до темноты. И стража его охраняла такая, что подобраться к нему будет очень и очень сложно. Но только не для Косты. Он уже все продумал до мелочей. У него это в последнее время стало хорошо получать, мелочи продумывать. Удивительно даже…

* * *

Патрикий Александр был в прекрасном настроении. Нити, которыми управлялась огромная империя, сходились в императорской канцелярии, а руководил этой канцелярией он сам. И власть его теперь была незыблема. Еще более незыблемой эта власть стала после того, как он аккуратно устранил Стефана,