От предложенной им еды Мириам отказалась. Как у него еще оставался аппетит после всего, что произошло, она понять не могла.

Би, по ее мнению, поступила гораздо правильнее, отправившись к колонкам, отмываться, и застряв там на добрые полчаса. В эфир, пронизанный тающими электрическими полотнами и голосом Риордана, приветствующего приближающиеся цирки, то и дело прорывались фрагменты ее беседы с Вероникой. Из нее следовало, что Ребекка слишком много думает, когда нужно действовать, а Вероника наоборот, забывает про защиту, и теряет голову. Би говорила немного рассеянно, будучи явно занята умыванием, а Вероника на большинство ее аргументов отвечала хихиканьем, или беззлобной руганью. Мириам чувствовала, что разговор не очень занимает обоих, что им всего лишь нужно отвлечься, забыть на несколько минут об хайвее и поле, покрытых коричневыми пятнами крови. Мириам тоже старалась отвлечься, хотя не чувствовала ни отвращения, ни тошноты при виде трупов. Ее немного трясло после пережитого напряжения, но и не более того. Бесчувственность и отсутствие страха следовало как-то обдумать, разобраться в них. Но в то же время размышлять совершено не хотелось, и проще было заниматься чем-то привычным – таскать мешки, перебирать продукты, одежду, или перевязывать раны.

Девочка-Змея, видимо, предпочитала поступать так же. Несколько раз за последний час Мириам ловила на себе ее изучающий взгляд, а затем огонек, состоящий из испуга, смешанного с удивлением и одиночеством, снова приходил в движение. Ее растрепанная шевелюра, серебрящаяся на солнце, мелькала везде – от хайвея, рядом с которым она вырыла всего одну, неглубокую, могилу, до тупика, в котором Арго встретил первую волну рейдеров. Методично и упорно она собирала с тел оружие и картриджи для игольников, и сваливала у самого поля, возле строя уцелевших каров. Ее поведение и цвета напоминали Мириам о чем-то болезненном и далеком, воспоминании, углубляться в которое тоже не было никакого желания – проще было возиться с непослушным бинтом, не желающим ложиться ровно.

Слова благодарности прозвучали, как хлопот крыльев голубиной стаи, снимающейся с места – слившись в шум, один общий голос.

– Спасибо. – Тихо и виновато повторила за всеми Мона.

– Ты сделала больше, чем я. – Ответила Мириам. Арго еще раз помахал сандвичем, и откусил от него громадный кусок.

– Это не я. – Возразила Мона, морщась от боли. – Это мой талант. Они такие разные. Мари умеет уговаривать, а я умею подчиняться, просто… очень хорошо.

– Странный талант.

– Готовимся! – Скомандовала Мари, и нестройный шум усилился. Молодые люди двинулись по полю мимо ржавого кара, на котором устроилась Мириам. Кто-то дотронулся до ее плеча, бедра, до рукояти игольника – как тогда, у колонки, словно пытаясь понять, настоящая она, или нет. Заставив ее вздрогнуть, и забраться на капот с ногами.

– Давай я. – Предложила Мари, подходя, и берясь за край бинта. – Мне нужно учиться, я еду с ней.

– Хорошо. – Легко согласилась Мириам. – Только не слишком туго, а то ей…

– Я чувствую каждый ее нерв. – Прошептала Мари. – Боли нет, Мона!

– Боли… нет. – Повторила та, с каким-то детским удивлением, и ее цвет изменился. – Совсем не больно.

Мириам отвернулась, чтобы скрыть смущение. Их пара заставляла ее чувствовать себя лишней, это было обидно, и глупо. Чужие чувства, случайно подслушанные и принятые за свои.

Ее собственный глупый талант.

Кто-то снова дотронулся до нее, и она раздраженно дернула плечом.

– Хотел попрощаться. – С оттенком удивления в голосе проговорил Айс. – Я немного видел, как вы… то есть, до этого никогда не видел…

– Тогда тебе повезло. Вы же едете на восток?

– Ну, большинство из нас.

– Там безопаснее, и такого обычно не происходит. – Внимание Мириам привлекла Би, которая остановилась у ряда колонок, чтобы отжать мокрые волосы. Вероника продолжала говорить, но неразборчиво, словно скрывая слова от посторонних. Проследив за взглядом Би, Мириам снова увидела Змею – та протирала затемненные пластиковые щитки одного из каров, беззастенчиво разглядывая Джона, успевшего сменить свой серый плащ на красный. Би смотрела на нее, и будто решала в уме какую-то головоломку.

– Ладно, тогда я… – Мириам почувствовала обиду в голосе Айса, и с трудом заставила себя взглянуть на него и улыбнуться:

– Прости, я просто немного устала. И испугалась.

– Это я тоже… видел. Наверное, все боятся, правда?

– Правда. – Глухо ответил Арго, дожевывая сандвич. – Если человек не боится, то он сдох.

– Тогда я слишком живая. – Мона сжала бледные губы.

– И слишком смелая. – Мари завязала бантиком полоски бинта, и улыбнулась в ответ. – Я боялась за тебя больше всего.

– Как всегда, да?

– Пока ты рядом. – Мари отпустила руку Моны, и дотронулась до запястья Мириам. – Мы очень странные, да? То есть, мы же ведем себя не так, как нужно в большом мире?

– Люди бывают… разные. – Вопрос смутил Мириам еще больше, и она замешкалась с ответом. – То есть, и ведут себя по разному, и выглядят…

– Тогда мы постараемся вести себя так же. – Мари подмигнула Моне. – Вокруг нас будет множество людей, и все они будут на нас смотреть.

– Вы знаете, куда едете?

– Хорошо знаем. В Атланту. – Мари улыбнулась. – Мы даже знаем, кого там встретим.

– А остальные цирки?

– Они разъедутся во все стороны, оставляя кого-то в больших городах. Кажется, так сеют маис, верно?

– Наверное, но зачем сеять вас? – Удивилась Мириам.

– Чтобы взрастить идеи. – Непонятно ответила Мари. – Но у нас есть более конкретные задачи. Например, помогать таким же, как мы.

– Тогда… как это, выступать в цирке? Я видела вас, вы как будто несете в себе что-то… огромное.

– Твоя ноша не легче. – Прошептала Мона, и Мириам почувствовала, как Би подошла и неслышно встала у нее за спиной. – Ты видела нас, а мы видели тебя. Твоя жизнь – столько людей, столько мест, столько цветов и запахов. Записи в тебе – слова и места, правда и немного твоих фантазий. Ты почти как мы, только тверже.

– Мы как книги. – Продолжила Мари. – Прочтенная книга становится частью тебя. Так устроен человек – он складывается из слов, впечатлений и образов, и книга дает еще слова, и образы, продолжает жить в нем. Наша жизнь не полна, но в нас десятки и сотни книг – гораздо больше, чем всего остального. Они переполняют нас, мы состоим из них, как из мозаики. Как вы состоите из воспоминаний о своей жизни, и своих поступках.

– И поэтому. – Снова заговорила Мона. – Мы никогда не умрем.

– Потому что большая часть, составляющая нас, живет где-то еще. Будет жить в других людях, хранилищах данных, и передаваться к звездам. Это ответ на твой вопрос?

Мириам кивнула и растерянно посмотрела на Би, цвет которой резко изменился: