Но особое чрезвычайное положение.

Ослепительное.

Ласковое.

Очень медленное.

Одно из тех, когда природа сгущает краски, не доставляя, однако, никому неприятностей. Ни единой царапинки.

В голосе репортёра и в самом деле не слышалось ни страха, ни какой-либо угрозы.

Никто не пострадал.

Всё просто остановилось.

И необыкновенно побелело.

Первозданная, сумасшедшая белизна накрыла всё. Виадук, погребённый под снегом, походил на волну хлопка. Только оранжевый рекламный щит на скоростной дороге выглядывал из неё. Он походил на огромное круглое печенье, которое окунули в белоснежное молочное море.

Мне казалось, он тут уже всю жизнь.

— Почти тринадцать лет, — уточнила Мария, когда я сказала ей об этом.

— Должно быть, действительно очень хорошая реклама, если до сих пор не сменили, — задумчиво проговорила я.

Мария улыбнулась, отчего ветровое стекло слегка запотело.

— Самая прекрасная, какую я когда-либо видела.

И замолчала, глядя в окно на гигантское печенье, утопавшее в снегу.

Пока оно не исчезло.