Кажется, меня убили волки. Так, надо проверить, не случилось ли чего со мной. Кажется все в порядке – я живой и ничем не заражен. Хотя это логично, я же и так вампир.

Тут рядом со мной появилась Ванда. Она открыла глаза и ничего, как и я, не понимала.

Затем мы услышали взрыв, в окна ударила яркая вспышка, и все стихло. А потом рядом с нами появился Дантес.

Я аккуратно подошел к окну и увидел наше недавнее место битвы, слегка запачканное кровью и трупами, по которому гуляли три оборотня. Они были слегка ранены, но в полном порядке. Наши останки начали поедать местные.

Я тихо отошел от окна.

– Кажется, мы достигли цели, – шепнул я. – Давайте потише, а то мне второй раз становиться сэндвичем неохота.

– Из тебя получились бы отличные рогалики, – прохрипела Ванда вставая. – Никто в оборотня не превращается? – она посмотрела на Дантеса.

– Нет, – ответил Эдмонт поднимаясь. – Вероятно, нужно что-то посильнее укусов.

– Тоже так думаю, – кивнул я.

Итак, что же получается? Мы воскресли в Храме, но при этом без последствий. А значит, мы все еще под действием законов Шахты Мраклик. Однако никто из нас тут точки не ставил. Вполне вероятно, тут замешана эта свеча.

Я подошел к ней и осмотрел.

Обычная белая свечка, горит простым огнем, довольно теплая и согревает, вот только воск не тает. На пьедестале нет растаявших капель, и она даже не деформирована.

Свеча возрождения.

Тип – Осветительное приспособление.

Ранг – Черный.

Прочность – 0.

Притягивает живые души к себе и возрождает их в тепле своего пламени. Свет и тепло божественного огня пугают тварей тьмы, и они не могут к нему приблизиться.

Эта свеча – одна из любимых в коллекции Короля Волков.

Интересно. Остальные тоже заинтересовались свечкой, я же вновь посмотрел в окно. Там все успокоилось и твари разошлись, почистив тротуар от наших мозгов своими языками. Чистоплотные они тут.

Я почувствовал кого-то еще в здании, махнул рукой остальным, и мы пошли к лестнице.

Тихо поднялись наверх, и нашли едва прикрытую дверь. Обстановка в комнате была тихой, уютной и милой. На полу была навалена куча вещей, у стены стоял столик, на котором располагался маленький сундучок.

А в кресле-качалке кто-то спал.

Кажется, это старушка, к тому же, судя по пустым глазницам, она слепая, но она жива.

Она сидела в кресле, медленно покачивалась и храпела. У бабули не было одной ноги, а лицо все в шрамах. Жуть какая-то.

Я постучал в дверь.

Бабуля храпнула, но не проснулась. Будить пенсионеров неприлично, но нам нужна информация.

– Простите, – сказал я и еще раз постучал.

– Ох, ах, – очнулась она. – Кто тут? Гарми, это ты? Голос похож, малыш…

– Нет, простите, я не Гарми, – сказал я. Остальные решили помолчать и не вмешиваться в разговор – на всякий случай. Видно, как Ванда хочет поболтать, но терпит, молодец.

– Очень жаль, – покачала она головой. – Славный был мальчик. Читать любил. Я помню, как он приходил ко мне, чтобы я научила его новым буквам, и мы вместе почитали сказки. Красавцем вырос, ох, – она печально вздохнула.

– Простите, что напомнил вам о нем, – сказал я. – Меня зовут Морроу. А вас?

– Ох, ох, Марта я, няня в замке. Но нянчить некого, детишки-то выросли. Выросли. Гармиан где-то в лесу гуляет, а Сергоний у озера, а девочки гуляют на улице. А они красавицы, все трое. Какие красавицы! Ох, – продолжила она говорить странные бессвязные вещи. Мне почему-то вспомнился тот сон.

Я думал продолжить разговор, но бабуля достала какую-то шкатулку, завела ее ключом и открыла. Оттуда заиграла музыка, а сама старушка начала петь довольно жутким голосом.

Волчий король свечки любил,

Волчий король свечки дарил.

Волчий король за все здесь в ответе,

Волчий король, самый грустный на свете.

Голос у нее оказался хриплый, отчего слова были особенно пугающими. Да и с рифмой было так себе.

Черные свечки он как-то нашел,

И с ними он после домой и пришел.

Свечки он эти к себе в дом занес,

Свечки он эти в подарок принес.

Она на секунду замолчала.

Как только свечки эти были зажжены,

Так все скатилось тут же в бездну тьмы…

Волчий король свечки любил,

Волчий король свечки дарил.

Волчий король за все здесь в ответе,

Волчий король, самый грустный на свете.

Голос бабули стал более низким, а звук музыкальной шкатулки стал будто тише.

Где были три дочурки – там одна,

Неутолимо, вечно голодна.

Покрылся шерстью добрый мальчуган,

Всех напугал и убежал в туман.

И старший сын во что-то превратился,

Из вод озерных он не воротился.

Волчий король свечки любил,

Волчий король свечки дарил.

Волчий король за все здесь в ответе,

Волчий король, самый грустный на свете.

И стали тут дети вместе гулять,

Со всеми на улице просто играть.

А королева вдруг мамою стала,

Прекраснее всех, как когда-то мечтала.

Много детишек потом появилось,

И долго тут нечто опять веселилось.

Волчий король все так же сидит,

Волчий король у свечки молчит.

Волчий король за все здесь в ответе,

Волчий король, самый мерзкий на свете…

На свечки устремленный взор…

Со злом заключен договор…

Старушка уснула, пропев эту песню.

У меня мурашки по коже пробежали от всего этого. Мне даже страшно представить, что все это значит. Зубы стучали, а руки тряслись. Страшно. И голос у нее жуткий. Я посмотрел на компаньонов – они были в таком же состоянии. Старушка больше в себя не приходила, хоть мы ее и звали.

– Дантес, – обратился я к нему. – Можешь прочитать ее мысли?

– Попробую. Только я не знаю, как она отреагирует и не умрет ли.

– Я подстрахую. Если что-то будет не так в ее чувствах, то предупрежу тебя.

– Хорошо.

Он подошел к ней, а затем посмотрел в ее пустые глазницы. Я сконцентрировался на ней и старался ощутить все то, что чувствовала она.

Сон, некрепкий, тяжелый… страх, безумный страх.