Теперь, три тысячелетия спустя, она снова наденет его и снова почувствует ту ярость – на выпускном, когда Кэму больше всего понадобится ее прощение.

Лилит

Пять дней

– Я уже могу снять это? – спросил Брюс в субботу и потянул футболку, которую Лилит завязала вокруг его головы, чтобы он не видел.

– Ты можешь снять ее, когда я скажу, что ты можешь ее снять, – сказала ему Лилит. Со своего места в общественном автобусе Кроссроудс она нажала желтую кнопку «Выход», чтобы подать водителю знак о выходе на следующей остановке. Помимо пожилой пары, разделившей «Твикс» на передних сиденьях автобуса, Лилит и Брюс были единственными пассажирами.

– Она колется, – простонал Брюс. – И пахнет.

– Но это будет того стоить. – Лилит прижала руку к глазам младшего брата, потому что на его месте точно бы подсматривала. – А теперь пойдем.

Желудок Лилит подскочил, когда автобус подпрыгнул на нескольких выбоинах. Она нервничала. Ей хотелось, чтобы это было особенным, чем-то, что Брюс запомнит. Она не могла дождаться, когда увидит выражение его лица при виде подготовленного ею сюрприза.

Когда автобус остановился, Лилит повела Брюса вниз по ступенькам и через перекресток, а потом остановилась перед магазином, похлопав по карману, чтобы убедиться, что у нее все еще были наличные, которые дала ей мама.

Когда мама обнаружила все те продукты, наполнившие их холодильник пару дней назад, она набросилась на Лилит с расспросами, откуда они взялись. Лилит солгала – она не собиралась рассказывать матери о Кэме – и сказала, что давала уроки игры на гитаре ученику из своей школы за дополнительные деньги. Мама посмотрела на Лилит с искренним удивлением, а потом сделала что-то невозможное – обняла свою дочь.

Лилит была так удивлена, что позволила объятию продлиться.

А потом, прошлой ночью, когда ее мать вернулась домой с работы, она постучала в дверь Лилит. Лилит смотрела в свой шкаф, но быстро закрыла дверь, скрывая висевшее там странное белое платье. Она уже дважды примерила его с тех пор, как вернулась из секонд-хенда.

Это заставило ее жаждать того, что она не могла облечь в слова. Платье было настолько не рок-н-рольным – но подходило Лилит больше, чем все, что она когда-либо носила. Она не могла перестать думать о том взгляде, которым одарил ее Кэм, когда она повернулась к нему в примерочной.

– Привет, мам, – беззаботно сказала она, открывая дверь.

Мама протянула ей двадцатидолларовую купюру.

– Что это?

– Кажется, это называется карманными деньгами, – сказала мама с улыбкой. – На этой неделе осталось немного лишнего, раз ты позаботилась о продуктах. – Она замолчала. – Это было очень щедро с твоей стороны, Лилит.

– Ладно, – сказала Лилит. – Ничего особенного.

– Не для меня. – Она кивнула на деньги в руке Лилит. – Повеселись. Возьми с собой Брюса.

Так Лилит и сделала.

– Где мы? – простонал Брюс, почесывая лоб там, где повязка на глаза была особенно тугой.

Взяв его за руку, Лилит протолкнулась через дверь с затемненным стеклом в «Лейнс», единственный боулинг-клуб Кроссроудс. Навстречу им ударил порыв воздуха из кондиционера, запах дешевой пиццы, полной орегано и пикантного сыра начо, лампы над дорожками, подпитанные сахаром крики сотни детей.

А потом взвившийся над всем остальным грохот шара для боулинга, сбившего десять кегль.

– Стра-а-айк! – крикнул Брюс, все еще с завязанными глазами, вскинув кулаки в воздух.

Лилит сняла с его глаз футболку.

– Как ты узнал?

Глаза ее брата расширились. Он отшатнулся, потом замер, опустив локти на машину для полировки шаров.

– Не узнал, – наконец сказал он. – Я притворялся.

А потом воздух покинул ее легкие, потому что Брюс врезался в нее, крепко обнимая.

– Я хотел прийти сюда всю свою жизнь! – крикнул он. – Я умолял маму отвести меня сюда каждый день! И она всегда говорила…

– Я знаю, – сказала Лилит.

– «Если тебе когда-нибудь станет лучше, сын», – хором сказали Лилит и Брюс, имитируя уставший голос матери.

Со времен последней поездки Брюса в больницу у их матери были моменты просветления, даже доброты, как предыдущей ночью. Но этим утром, когда Лилит пригласила ее присоединиться к ним в «Лейнс», она рявкнула на Лилит за то, что та позабыла: мать согласилась на смену в вечерней школе.

– Теперь мне лучше. – Брюс рассмеялся, словно все еще не мог в это поверить. – И вот мы здесь! Спасибо!

– Не за что. Вообще это заслуга мамы, – сказала Лилит, показывая Брюсу наличку.

– Это прекрасно!

Лилит сморгнула слезы счастья, наблюдая, как брат все осматривает здесь. Его загипнотизировал вид девушки его возраста, спотыкающейся под весом блестящего шара, детей, жующих пиццу, ожидающих своей очереди кидать шар. Ему редко удавалось побыть нормальным ребенком.

Она осмотрела боулинг-клуб и удивилась, увидев Карен Уолкер с ее занятий по биологии на самой дальней дорожке. Та была с несколькими девочками, которых Лилит узнала по школе, и все они радовались за Карен, которая праздновала свой страйк.

Карен была скромной, но никогда не была груба с Лилит и собиралась на выпускной с Луисом, что заработало ей очки в глазах Лилит. Более того, она должна была немало интересоваться музыкой, потому что согласилась быть техником Хлои Кинг. Лилит никогда не думала, что может подружиться с Карен, но теперь казалось глупым не подойти и не поздороваться.

– Я раздобуду ботинки, – сказала Лилит.

– Я не хочу играть в боулинг, – сказал Брюс, качая головой.

Лилит уставилась на него.

– Не хочешь?

– Не-а. – Его глаза зажглись, когда он указал на темный проход у торговых автоматов. Красные, желтые и зеленые огоньки мигали над похожим на пещеру входом. – Аркада.

Лилит улыбнулась. Она снова глянула на дорожку Карен Уолкер, но сегодня был день Брюса. Возможно, она поговорит с Карен завтра.

– Веди, – сказала она брату.

Последовав за братом в игровую комнату, Лилит удивилась, насколько успокаивающая атмосфера там царила. Окон и верхнего света не было. Никто не смотрел друг другу в глаза. Все могли свободно сосредоточиться на своей фантазии, будь это лужи крови или флаг в черно-белую клетку.

Брюс осмотрел все игры, провел много времени, глядя на пугающего зеленого демона, нарисованного на боку автомата под названием «Шип Смерти». Вскоре они стояли перед столом для аэрохоккея. Брюс поднял одну из светящихся в темноте бит и поводил ею, издавая шуршащие звуки.

– Давай, – сказал он Лилит, толкая еще одну биту к ней.