Пространство внутри нее, где нет БХ.

Она открывает глаза. Феликс сидит перед ней, скрестив ноги, и широко улыбается ей в лицо.

– Ты настоящий? – спрашивает она.

Он смеется.

– Настоящее не бывает.

– Сколько ты уже тут?

– Минут десять. Твоя сестра меня впустила.

То есть тайный невидимый мистер Мартин наконец раскрыт. Она гадает, что прямо сейчас думает Меган, так ли ей вынесло мозг, как предполагает Кейти. Когда Меган застанет Кейти одну, уж она-то ей выговорит. Кейти нервничает, в животе у нее разбегаются жуки.

– Как тебе Меган?

– Отлично. Она, похоже, милая. Мы всего секунду виделись. Но хорошо, что она и в самом деле существует.

– Так, про десять минут. Что, правда?

– Да.

Она не подозревала о его присутствии, а его голые колени всего в паре дюймов от ее. Она не чувствовала хода времени. Если бы ее спросили, она бы сказала, что медитировала всего пару секунд.

– У меня новости, – говорит Феликс. – Проект «Биотопливо» так хорошо пошел в Бостоне, что с нами заключили контракт на запуск такой же модели в Портленде, штат Орегон. Генеральный хочет, чтобы я поехал им руководить.

Кейти чувствует, как у нее вытягивается лицо.

– Нет, не расстраивайся. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Кейти всматривается в глаза Феликса, пытаясь его понять, ища что-то большее.

– Я люблю тебя, Кейти. Ты всегда говорила, что хочешь уехать отсюда, открыть свою студию. Так давай попробуем. Портленд – отличный город. Что думаешь?

Его слова лежат между ними, как неразвернутый подарок, лицо Феликса лучится от предвкушения, не омраченного сомнениями.

– Стой, – говорит Кейти. – Ты меня любишь?

– Да, – отвечает он, сжимая ее руки, и его глаза наполняются слезами. – Люблю.

– И я тебя люблю. И я не просто так это говорю в ответ, чтобы сказать. Я уже давно люблю. Просто слишком боялась быть первой.

– Трусиха.

– Знаю. Я над этим работаю.

– Так что думаешь? Пустишься со мной в это приключение?

Портленд, Орегон. Она ничего о нем не знает. Возможно, Портленд и есть то место, о котором она мечтала, город, где ей найдется место и она сможет расти без ограничений; где она сможет жить и ее никто не осудит за то, что она встречается с черным; где на нее не будут коситься из-за того, что она веганка; где она не будет себя чувствовать невидимкой в густой и плотной тени старшей сестры; где ей не придется жить чужими подавляющими мечтами: выйти замуж за хорошего ирландского мальчика из Чарлстауна и воспитать своих многочисленных детей католиками; где у людей есть другие устремления, не только работать в социальной службе, не попасть в тюрьму, поднять семью и каждую неделю накидываться в местном баре; где она не будет чувствовать себя не той, потому что она не балерина, чудной, потому что ей нет особого дела до Тома Брэйди или «Брюинз», или нахальной из-за того, что ее высшая цель в жизни – не просто быть миссис Флэннаган, или миссис О-апостроф-Что-нибудь; где она не будет стыдиться того, кто она.

Портленд, Орегон. Другой конец страны. Другой мир. Ее собственная студия. Мужчина, который ее любит. Это могло бы быть мечтой, которую поставили прямо перед тобой, только взять.

Бери же.

Но что, если у нее БХ, и разовьются симптомы, и Феликс не справится, и бросит ее, и она останется там совсем одна? Что, если Портленд похож на Чарлстаун и там нет места для еще одной студии йоги? Что, если она откроет свою студию и провалится? Время сейчас неподходящее. У папы БХ, и ему будет становиться хуже. У Джей Джея тоже. Она будет им нужна. Уехать сейчас было бы эгоистично. Что, если Меган и Патрик тоже носители? А если она сама?

Отпусти поводок, девочка. Не разрушай свою жизнь мыслями о том, чего нет.

Хорошо, вот то, что есть. Она тренер по йоге, дочь и сестра. Она сидит напротив умного, красивого мужчины, которого любит, и он любит ее. Он только что предложил ей переехать с ним на другой конец страны. Она хочет сказать «да». Она здесь и сейчас. Она здорова и целостна.

И ей надо пойти на второй прием к Эрику Кларксону.

Она смотрит в карие глаза Феликса, полные надежды, такие изумительно роскошные и наивные, и боится перемены, которую скоро увидит в них. Она глубоко вдыхает и отпускает от себя все. Снова вдыхает и со следующим выдохом берет его за руки, смотрит ему в глаза, ее уязвимое сердце приближается к его сердцу, и она говорит ему, как обстоят дела на самом деле.

Кейти протягивает Эрику подарок, завернутый в голубую бумагу и перевязанный белой лентой. Пока он тянет за ленту, Кейти вдруг жалеет, что не может забрать подарок обратно. Подарить что-то своему консультанту по генетике – это казалось удачной мыслью дома, но глядя, как он разворачивает подарок здесь, у себя в кабинете, Кейти чувствует себя странненькой, неуместной и неуклюжей.

Эрик разрывает бумагу и достает белую карточку три на пять дюймов в черной рамке. На карточке самым аккуратным почерком Кейти написано:

Читая, Эрик улыбается.

– Ух ты. Спасибо. Как здорово.

– Я подумала, что оно будет к месту в вашем кабинете.

– Идеально, – говорит Эрик, ставя рамку на стол лицом к Кейти. – К тому же у меня на прошлой неделе был день рождения.

– Круто.

– Итак, – произносит он, изучая Кейти несколько слишком долгих неуютных секунд, пробуя пальцем воду разговора, словно они на неловком втором свидании, и вероятность третьего очень мала. – Я рад, что вы вернулись.

Кейти смеется.

– Что смешного? – спрашивает Эрик.

– Ну, вам вроде как нужно, чтобы такие, как я, возвращались, а то вы останетесь без работы.

– Я не о работе беспокоюсь, Кейти. Я беспокоился о вас.

Сперва она чувствует себя польщенной, особенной, предметом его заботы и беспокойства, но потом одумывается. Беспокойство – тонкий волосок на голове жалости.

– Как у вас прошло лето? – спрашивает Эрик.

– Хорошо.

– Как ваш отец?

– Нормально. Симптомы видны с первого взгляда. Эти спастические, дергающиеся движения – как они называются, напомните?

– Хорея.

– Да, хорея становится заметнее. Он неорганизованный, все забывает, а потом сам от себя приходит в отчаяние и срывается на ком-то, чаще всего на маме.

– Как ваша мама справляется?