ёмкости с водой для борьбы с пожарами. И, наконец, нужно подготовить пути отхода и средства спасения при поражении.

– Ты ошибаешься, Бор, – Скули всё-таки разозлился, – Во что ты хочешь превратить свободный город? У нас сильная дружина, да и мы тоже не новички. А коль вам что-то не нравится в моём городе, в неволе никого не держу.

– Прости, коль мои слова оказались невместными, но я изрёк то, что думал, – горло сдавила злая обида. – Решать вам, ярлы. Настали лихие времена, и коль придёт случай биться, мы не отступим. Но для вашего дела цена может оказаться слишком высокой, – я чуть склонил голову и отошёл, заметив, как посуровел и призадумался Олег, видимо седьмым чувством уловил близость смертельной угрозы. Уж он-то точно знал, что неуместная беспечность всегда выходит боком.

Недобрые слова Скули больно скребнули по сердцу, но я не стал поминать его лихом, поскольку упрямо надеялся, что ярлы опомнятся. В тот же вечер мы собрались всей командой, приняли на грудь по кувшину мёда и решили, что, пока ярлы играют во власть, надувают щёки и показывают характер, нам придётся незаметно взять ситуацию в свои руки.

На другой день, не слишком рассчитывая на ярлов, мы начали готовиться к боям и осаде. Во-первых, под видом тренировки команд, я увёл две большие тридцативёсельные снеки в пустынный залив, расположенный в двух верстах от города за небольшой каменистой грядой. Я поставил там часовых и приказал загрузить в снеки запас продуктов и тёплой одежды. Во-вторых, все ополченцы, которых мы усиленно натаскивали на городской бой, были расставлены по боевому расписанию и точно знали своё место в бою. На стенах утроили запас стрел, копий, брёвен и камней. Вблизи ворот сложили два больших штабеля брёвен и кучу валунов. Все ополченцы велели своим домашним и соседям сделать запасы воды и обмазать глиной кровли. В-третьих, под видом полевых учений нам удалось организовать два дозора по десятку ополченцев в обе стороны берега. В-четвёртых, под моим контролем под северной стеной в толще вала доверенные люди сделали, укрепили и замаскировали проход наружу.

Ну, как тут не верить в предчувствия, когда на шестой день после неудачного разговора с ярлами заявились нурманы. Я поёжился, будто сам накликал беду.

– Нурманы идут!! – рано утром спозаранку горожан разбудил истошный вопль на площади, и город сразу зашевелился, превратившись в растревоженный муравейник.

Грохнула тяжёлая дубовая дверь, и на крыльцо терема вышли оба заспанных ярла. Скули махнул рукой дружинникам:

– Кто тут орёт про нурманов?!

– Ярл Скули, – подбежал ополченец и поклонился, – в поприще на полдень стоят двунадесять нурманских драккаров, в каждом по шесть десятков щитов. Наш десяток по приказу сотника Бора следил за берегом, а ввечеру они подошли и тихо встали, не разжигая костров. Наши остались смотреть, а меня десятник отправил с вестью.

Про себя я горько усмехнулся: «ну, что, ярлы, вытаскивать занозу из чужой ноги намного приятнее, а нынче вам придётся выковыривать её и из своей задницы».

– Поднимай дружину, ярл Хелегов, – глухо произнёс Скули, потом искоса бросил на меня взгляд, задержался на крыльце, несколько секунд подумал, повернулся и кивнул мне головой.

Буквально через четверть часа город закипел. Все куда-то бежали и что-то тащили. Кое-где раздались плач и стенания. Из ворот потянулся ручеёк уходящих от войны мирных горожан. На площади начали собираться и строиться варяжская и ополченские сотни. Разобравшись на десятки во главе с варягами, они разошлись по боевым постам: стрелки и копейщики на стены, варяги к воротам и в надвратную башню. На площади старосты начали собирать и распределять остающихся горожан для помощи раненым воинам и тушения пожаров.

От пристани поспешно отплывали купеческие лодьи и, как мошкара разбегались лодки. Три наши боевые снеки медленно вышли в устье реки и встали на якорь в русле, не доходя до залива. В крепости под стенами начали разжигать костры под котлами, в которых грелась вода или смесь смолы и дёгтя. Кто мог, таскали на стены камни, кто не мог, закидывали на крыши мокрые шкуры или вымазанные жидкой глиной тряпки. Из посада уходили последние жители, а внутренняя площадь заполнилась людьми и орущей скотиной. За последним беженцем горожане начали разбирать бревенчатый мост через ров.

Как мог я старался сохранять порядок, хотя бы на своём участке напротив ворот. Все остальные мужики из команды рассредоточились по направлениям, кроме Ополя, который, не выпуская из рук камеру, мотался по всему городу.

Отдавая команды варягам, я заметил, что от детинца к воротам направились Скули и Олег. Обоих облачённых в доспехи ярлов сопровождали по паре телохранителей. Первым подошёл Скули:

– Признаю, что ты был прав, Бор. На свою и нашу общую беду я успокоился слишком рано. Но ещё не сплели норны нити наших жизней, и боги нам помогут, – и он ударил кулаком по брёвнам башни.

Изо всех сил стараясь не сказать всё, что я о нём думаю, я спокойно ответил:

– На моей родине есть хорошая поговорка: на богов надейся, а сам не плошай. Теперь всё зависит только от нас. Прошу тебя, ярл Скули и тебя ярл Олег убедить своих жён покинуть город. В тайне я приготовил для отступления две снеки, в чём сейчас признаюсь, и, если всё пойдёт плохо, наш долг спасти женщин и их будущих детей.

– Я понял тебя, Бор, и немедленно прикажу подготовить их к уходу из города, – Скули кивнул и отправился в сторону терема. А я обратился к Олегу:

– Ярл Олег, ты прозорлив и мудр и, чтобы не случилось, твой долг спасти госпожу Ингегерд и госпожу Ингу, даже забыв о храбрости и чести. Нурманы неописуемо жестоки, для них нет разницы воин перед ними, или обременённая женщина, простолюдинка, или княжна. Наша судьба сражаться с оружием в руках, а вашим жёнам здесь не место.

Тревога в глазах ярла сменилась сначала растерянностью, потом решимостью:

– Я согласен.

– Тогда запомни, – я старался быть убедительным, – на полуночной стороне в тыне у самой стены есть проход наружу. Он завален соломой и прикрыт повозкой, но, как знак, на стене над ним висит белая тряпка. С той стороны от стены начинается узкая глубокая промоина, она впадает в заросший кустарником овраг, который тянется до самого леса. Оттуда в трёх перестрелах на озере находится залив. Там под каменистым обрывом стоят две снекки. В них запасы пищи и тёплой одежды. Отведёшь женщин туда, а мои люди прикроют отход.

– Я верю тебе, Бор, – сверкнул глазами Олег и тоже направился к терему.

Нурманы напали