за час до полудня. Из-за каменистого обрыва выплыли идущие на вёслах драккары с оскаленными драконьими мордами на носах. На их фоне стоящие поперёк речного устья три наши снеки смотрелись и жалко, и героически. Варяги сознательно шли на смерть, и никто даже не помыслил об отступлении или бегстве. Невеликая ширина устья не позволяла их обойти, и сзади со стороны реки на них не смогут напасть из-за заиленного русла с топкими берегами. Не прошло и получаса, как с воды донёсся шум боя. Глядя со стены на неравное сражение, я чуть не пропустил момент, когда из прибрежного леса появились пешие нурманы. Навскидку не меньше пяти сотен. Они быстро добрались до рва и сосредоточились напротив ворот.

– Эгей, варяжские псы, – из размахивающей оружием толпы раздался знакомый голос Хальвдана, – коль жить хотите, можете сдаться, а я, может быть, вас пощажу.

– А, ты подойди поближе, нурманское дерьмо, тут моё копьё желает поближе познакомиться с твоим жирным пузом.

Но нурманы вовсе не собирались болтать, они пришли убивать, и ждать им было невтерпёж. Они принялись таскать из леса длинные жерди и брёвна, вязать штурмовые шесты и щиты, и из толстого бревна строить таран.

Между тем бой на реке закончился. Одна снека горела, приткнувшись к берегу, другую залитую кровью стиснули у причала два драккара, а третья погрузилась в воду и на поверхности воды остались только часть борта и мачта.

Нурманы с драккаров присоединились к осаждающим, и около трёх пополудни начался штурм. Из бойницы надвратной башни я внимательно следил за действиями врагов, удивляясь, как ловко, слаженно и яростно действуют северяне. Помогая друг другу, они при помощи шестов, верёвок и брёвен перебрались через ров и перетащили таран. Часть нурманов осталась забрасывать ров всяким мусором, брёвнами от разобранных домов, камнями и вязанками хвороста.

Дюжина крепких нурманов, ухватившись за привязанные поперечины, начали разгон тарана. От тяжкого удара вздрогнули городские ворота. Небольшая предвратная площадка не позволяла нурманам взять разбег, но и деревянные ворота тоже имели предел прочности. Подолбят, да, рано или поздно, проломят.

– Лучники! По тарану, бей! – заорал я, и, свесившись через ограждение, крикнул вниз, чтобы варяги начали заваливать брёвнами и валунами ворота.

Полсотни бронебойных стрел сорвались с тетив, пробили кольчуги и доспехи, повылезали из спин и затылков и успокоились. Подстреленные нурманы рухнули на землю, бросив таран. С разгона тяжёлое бревно уткнулось в землю, вздыбилось, сшибло остальных воинов и свалилось в ров. Четверо уцелевших нурманов от досады взревели и в ярости принялись топорами рубить створы.

– Камни вниз!

На головы штурмующих обрушились гранитные валуны. От ворот отступил только один вояка, унося на плечах раненого.

Слева и справа слышался шум боя. Там атакующие пытались забраться на стены по лестницам и штурмовым шестам.

Ранние осенние сумерки прекратили попытки вломиться в крепость. Близилась ночь, а по не писаному закону нурманы в потёмках не воевали, опасаясь мести мёртвых навьих духов. Вскоре под стенами замерцало множество костров, воочию показывая насколько плотно враги обложили город.

Вечером ярлы призвали нас восьмерых на совет. Первым поднялся Скули:

– Город осаждён, и врагов пришло много, не менее восьми сотен. Мы не успели собрать силы, ноне нурманов поболе нас втрое, но и мы не простаки, и, пока живы, жив и вольный град. И стоять будем насмерть, ибо эти звери, что зовут себя людьми, никого не пощадят, пока не напьются крови досыта. Они злы, свирепы и жестоки, и нам надобно найти силы выжить и защитить жён, детей и стариков. Надобно продержаться несколько дней, вот-вот придёт непогода, и тогда нурманы отступят.

После недолгих споров решили поставить под копьё всех взрослых горожан, кто в силах. Когда советники начали расходиться, ко мне подошёл Скули:

– Я знаю, что в том, что случилось, немало моей вины. Хочешь, осуждай меня, хочешь, нет, но мечтал я о граде свободных и счастливых людей. Мы с ярлом Хелеговом подготовили отход наших женщин. Прошу тебя и твоих братьев защитить их. Хелегов вам в помощь, а я буду стоять здесь до конца. Эта моя война, мой город, и его судьба станет моей, – он гордо кивнул головой, будто прощаясь, и мы расстались.

На другой день осаждающих прибавилось. Утром к берегу приткнулись ещё шесть драккаров. Начался штурм мощный, одновременный и ужасающий по свирепой ярости. Что могли сделать против тысячи опытных головорезов полторы сотни ополченцев, кое-как вооружённые горожане и полсотни варягов, оставшихся в дружине после гибели экипажей снек.

Понимая, что до падения города осталось меньше часа, я оттянул варягов к северной стене, к тайному проходу наружу. У темнеющего отверстия прохода, взявшись за руки, стояли Ингегерд и Инга с двумя служанками. Варяги окружили их полукольцом в два ряда. Мы ввосьмером встали впереди всех, а я в центре.

Теперь защиту обречённого города взяли в свои руки ярлы Скули и Олег. Началась агония, и буквально на глазах оборона сжималась, как шагреневая кожа. У лучников стрелы вышли, и они взялись за мечи и топоры. Копейщики шуровали копьями и рогатинами в бойницах и один за другим падали с пробитыми головами и грудью. Вот уже справа нурманы захватили участок стены. А вот и слева. Сражение ворвалось в город.

Как мы учили, закрывшись щитами, ополченцы плотными группами стали отступать в нашу сторону, используя для прикрытия повозки и городские строения. А тем временем нурманы принялись растаскивать баррикаду у ворот. Растащили. Створы распахнулись настежь и в ворота медленно вступил Хальвдан, за которым шёл двухметровый здоровяк телохранитель, тот самый которого Черчилль сшиб в бою на воде у Алаборга, и такой же мощный знаменосец с красным стягом с изображением морды чёрного козла, священного животного бога Тора. Следом за ними ворвались и начали растекаться по городу сотни нурманов.

Вскоре внутреннюю площадь полукольцом охватили ощетинившиеся оружием захватчики. Вперед вышел ярл Хальвдан со свитой, а на другом краю площади стояли ярлы Скули и Олег с их знаменосцем по имени Свиди. За ними в десятке метров прикрывала отступление наша восьмёрка.

За наши спины со всех сторон продолжали отходить группы ополченцев и горожан по пять-десять человек. По моим прикидкам вместе с варягами у стены их собралось не меньше пяти сотен. Обернувшись назад, я дал команду на отход через подземный туннель.

– Вот и встретились, убийцы, – крикнул Хальвдан, вынимая меч.

– Таких живодёров, как ты и все твои нурманы, ещё поискать, – ответил Олег. – Вы, как безмозглая саранча, уничтожаете всё на своём пути, чтобы жрать, срать и размножаться. И, чтобы ты боле