Через сутки в отдалении от Доростола неприступной громадой вырос защищенный рвом, валом и стеной греческий лагерь. Небольшие укрепления появились у дорог, ведущих от крепости вглубь страны. Запасы еды, собранные за стенами, позволяли русам и болгарам продержаться на скудном рационе не более десяти дней. Теперь пришла пора крепко задуматься и великому князю…

… Могучий Истр вольно катил воды к морю. Голубое небо отражалось в нем, и казалось Предславе, что это был поток, способный еще вернуть ей радость недавнего беззаботного бытия. А навстречу ему, против течения, поднималась и нарастала черная туча, жесткой удавкой перехватывая горло реки. Три сотни византийских кораблей с тысячами воинов и сифонами, способными метать негасимый беспощадный «греческий огонь», двигались к Доростолу, чтобы лишить славян последней возможности вырваться без пролития большой крови на далекую-далекую Русь…

Сутки после первого боя противники использовали по-разному. Воины Цимисхия, как нам уже известно, потратили силы на возведение своего надежного места жительства. А русичи… Впрочем, все по порядку!

Сразу же после боя разгоряченные схваткой Святослав, Икмор, Свенельд, Волк, Ятвяг и Сфенкель собрались вместе. Великий князь зло выкрикнул:

– А ведь могли б мы все решить уже сегодня!!! Вспять греков еще на несколько поприщ – и потеряли б они ровное поле, рассыпали б строй и тогда б они все были наши!!! Проклятый Куря! Пришел бы вновь с несколькими тысячами конных – не было б у греков возможности легко нам в тыл заходить!!

– Где б он взял эти тысячи после своего разгрома? – хмыкнул Свенельд. – Теперь степь не его, теперь там хан Илдей все решает. Ты бы лучше своего тестя попенял, княже! Вот угры могли б конных выставить.

– Коли б знал про подлость базилевса заранее – призвал бы! – запальчиво огрызнулся Святослав.

– Коли б и я знал – сидел бы сейчас в Преславе, – спокойно ответил пожилой воевода. – Не должно полководцу гадать, он должен исходить из того, что есть.

– И что же ты предлагаешь? Так и рубиться, не отходя от стен? Греков больше, наши силы раньше иссякнут!

Свенельд пригладил бороду:

– Мыслю, немало коней болгары в крепость загнали… Посадить часть пехоты в седла – вот тебе и конница!

Теперь уже засмеялись другие воеводы. Сфенкель даже вытер из глаза слезу:

– Моим древлянам что конь, что лось – все едино! В лесах живем, не в степи. И скакануть не сможет даже десятка саженей, а уж копьем колоть аль секирой махать…

Его поддержал Икмор. Но северянин Волк неожиданно произнес:

– Прав Свенельд! И медведя танцевать учат! Среди своих найду сотен пять, что верхом ездили. Клич надо бросить в дружинах, с болгарами перебаять. Я бы попробовал, князь!

Теперь пришла очередь крепко задуматься Святославу.

– Хорошо! Поищите желающих в дружинах, други! Обещаю каждому конному, когда возьмем добычу, полторы доли при дележе. Завтра же и попробуем!

Двадцать пятого апреля у южных ворот Доростола басовито прогудела труба. Трое греков сопровождали роскошно одетого четвертого. Дождавшись, когда наверху башни, помимо стражи появились иные воины, тот громко прокричал:

– Я – посланец базилевса Византии Иоанн Алакас! Желаю видеть архонта Руси Сфендослава.

– Я здесь, грек! – ответил великий князь. – Что ты хотел?

– Базилевс предлагает тебе и твоим подручным не отсиживаться за стенами наших укреплений, а выйти в поле и решить все в одном бою. Клянемся, что позволим спокойно выйти всем дружинам в поле и развернуться в боевой порядок.

Повисла пауза. Все взоры были устремлены на Святослава. Наконец тот произнес:

– Я сам решу, когда мне принимать бой! То ли днем, то ли ночью.

– Неужели ты трусишь, князь? – насмешливо спросил Алакас.

– Отошли своих людей на сотню саженей, и я выеду для поединка, наглец! Пешими! Согласен?

Теперь пришла пора замолчать Иоанну.

– Я должен доставить твой ответ Великому, – уже без спеси вымолвил он.

– Так доставляй, и не пугай более криками ворон.

На башне громко захохотали. Греческий посланник резко развернул коня и галопом с места послал его прочь от города. Хохот не смолкал еще долго.

Уже на земле Сфенкель поинтересовался:

– Отчего не согласился, княже?

– Неужели не ясно? Наша конница еще ни разу не чувствовала себя в поле. Так пусть же спокойно поскачут сегодня под стенами, раз эти хвастуны обещают не мешать.

– Ты все еще веришь ромейским клятвам? – хмыкнул древлянин.

– Я давно не верю ВСЕМ христианам, даже если они клянутся своим богом, – с легкой улыбкой ответил великий князь. – Просто полководец должен уметь извлекать выгоду даже из пустяков. Выводи свою дружину в поле для заслона конным через южные ворота и стой в линию, пока я не сменю приказа.

Иоанн Цимисхий, услышав доклад Алакаса, не подал вида что сильно расстроился. Напомню, что он никак не хотел длительной задержки своего ухода из столицы. Базилевс направился в свой шатер и прилег отдохнуть. Через пару часов его дремоту разогнал голос главы личных телохранителей Анемаса:

– Великий! Русы приняли вызов и выходят из ворот!

Цимисхий неспешно поднялся на стену лагеря и всмотрелся вдаль. Густые толпы конных, то рысью, то галопом поднимающие пыль под ближайшей стеной быстро прогнали остатки дремоты.

– Что это такое? Откуда у русов конница? Неужели печенеги вновь успели прийти к ним?

– Наши лазутчики в Доростоле сообщили б об этом сразу, – резонно возразил Варда Склир. – Полагаю, это просто попытка сбить тебя с толку, великий! Прикажи выходить в поле, и мы разгоним этих шутов первым же ударом!

Цимисхий надолго задумался, потом отрицательно помахал правой рукой:

– Нет, дорогой, нет!! В уме и хитростям архонту русов не откажешь! Пошли-ка лучше голубя с письмом в город и дождемся ответа. Люди же пусть отдыхают!

Святослав так и не дождался боя. Как оказалось позже, к счастью. Из вечерних докладов стало ясно, что лишь не более тысячи русичей из пожелавших сесть на коня могли уверенно владеть удилами и прочно держаться в седле.

– Пусть будет хотя бы десять сотен, – вздохнул он. – Волк, твоих там большинство, бери конных под свою руку. Гоняй, гоняй и гоняй!!! Всем остальным готовиться к бою. Завтра выходим!

– С утра?

– Да. Ни к чему, чтобы яркое солнце било нам в глаза…

Бой 26 апреля начался по той же схеме, что и предыдущий. Вновь три линии красных щитов русов двинулись неспешно от стен крепости, вновь тяжелая конница греков тщетно пыталась прорвать ряды противника. Конные Волка не вступали в рубку, но уже одним своим присутствием позволяли вождям русичей меньше думать о флангах и тыле. Святослав вел дружины центра, Икмор и Сфенкель личной доблестью ободряли крылья. Светлые блестящие доспехи последнего не раз мелькали среди алых боевых одежд византийцев, увлекая за собой возбужденных древлян и грозя полным разрывом греческого строя.