сволочи по ощущениям уже рождаются со стрелой в зубах. Но это оружие им непривычно, поэтому достаточно просто двигаться, перекрывая им линию обстрела.

Наша задача, как бы глупо это не прозвучало, не победить, а выяснить, кто на что способен. Простите, что втянул вас во все это, но мне, как командиру, важно знать ваши способности. Вон, уже первые подбегают. Команда, к бою!!!

Мы едва успели встать втроем первой линией обороны под навесом дома, в котором на крыше сидел и спокойно пил чай Короткевич, как до нас докатилась первая волна этих негодяев.

Конечно, они негодяи! Иначе с чего бы им так радостно вопить и размахивать дубинками? Диспозиция резко поменялась, и я почему-то оказался с краю, а в центре встала Лиза. Выставив перед собой свою жуткую дубину, больше похожую на шест с утяжеленным концом, она просто закрыла ею и своим телом часть прохода и завертела дубиной со страшной силой.

Наорать я на неё не успел, пришлось отбиваться от злобного эльфа, уже несколько раз ткнувшего меня своей дубиной в ничем не защищенный живот. В ответ я, подгадав момент, резко задрал его пойманную руку, выкидывая из-под нее ногу и пиная паскудника в грудь. Мужик отлетел назад, сам упав и кого-то свалив дополнительно, позволяя мне этому кому-то дать дубиной по затылку, от чего жертва эльфийской подножки вмиг расстался с мечтами о будущей профессорской деятельности, потому как безмозглых профессоров не бывает. Хотя вру, были прецеденты.

Ага, мои навыки прекрасно работают, а эти против меня не тянут!

— Стараемся не убивать и не калечить! — рявкнул я совершеннейшую глупость, отбивая в сторону очередную дубину, которой худенькая фея пыталась меня угробить, атакуя сверху.

Черт, вот об этом я не подумал! Она ж могла взлететь на крышу и трах… ну, в смысле, дотронуться до нашего флага. Хотя это было бы нечестно. С этими мыслями я атаковал ее. Ударом это назвать было невозможно. Получив пинка, девчонка с визгом взлетела в воздух и сделала прекрасное сальто, уносясь прочь без сознания.

— Тим, тебе голову напекло⁈ — зарычала Марина. Она пряталась за непоколебимо стоящей Лизой, тыкая исподтишка нападающих своими двумя дубинками, одну из которых затрофеила у вампира, от чего тому было очень паршиво, грустно и печально.

Хекнув, она удивила Импа ударом между ног. Подхватив его дубину, резко швырнула ее в одного из стрелков. Тот, икнув, поймал ее на лицо. Удивившись такой несправедливости, он тоже потерял сознание.

— Ты хочешь себе имидж испортить из-за этих ничтожеств⁈ — вопросом на вопрос ответил я, со скрежетом парируя удар дубины в руках подобравшегося к нам здоровенного Шампа. Тот шумно сопел и занимал много места, из-за чего из тыла зеленокожего слышались возмущенные вопли. Правда, тому было плевать — как только мужик услышал, что он «ничтожество», то стал не только бить меня, целясь в голову, но еще и лягаться толстой ногой назад, дабы освободить пространство для маневра.

— Я хочу, чтобы они страдали! — кровожадно взвыла Марина, целя и попадая в пах обычному человеку из команды Короткевича. Что-то часто она стала бить мужиков туда, куда нельзя. Ох, не к добру это, ох, не к добру!

Несчастный, побагровев и ойкнув, сдал назад, получая стрелу в плечо и локтем в лоб от моего орка. А чего? Дружеский огонь никто не отменял. Девушка тут же перенацелилась на вампира, что вроде как двигался очень быстро, но видимо, недостаточно, и начала быстро-быстро совать дубинками в сторону его лица с воплями: «Страдай! Страдай! Страдай!!!»…

— Будут! — торжественно пообещал я, всё-таки дотягиваясь дубиной до Шмуля, который хотел с ней познакомиться в особо извращенной манере, — Если, конечно, сами себя не перебьют…

Последнее шуткой не было. Вся эта завывающая толпа, размахивающая оружием и рвущаяся к нам, причиняла себе повреждения с куда большей эффективностью, чем наша тройка. Они толкались, пихались, падали, орали, пытались пробиться вперед, к нам, пытались пробиться назад, от нас. Про флаг, страдающий от безделья на крыше и что-то орущий, все благополучно забыли.

В общем, если бы не довольно метко прилетающие болты, которые, судя по испытываемым мной болезненным ощущениям, наносили травмы, едва совместимые с жизнью, можно было бы с уверенностью взглянуть в завтрашнее дно. Однако, по нам стреляли, пусть и изредка. А еще били, кололи, ругались, плевались, угрожали, уговаривали сдаться (!) и подговаривали друг друга принять удар на себя.

Я орудовал дубиной, тратя на подкатывающих к нам беспредельщиков по одному-два удара, не более. Периодически приходилось отвлекаться на Лизу, которая вошла в раж и уже не разбирала, где свои, где чужие.

Её возможности были не намного хуже моих приспособлены к ближнему бою, хотя двоих-троих она уже замордовала своими колотушками до бессознательности, рьяно желая еще и еще. Передо мной уже валялось тел пять, если не больше, отпугивающих наседающих сволочей разбитыми мордами. Тем бы пора уже было начать трусить, останавливало только вот отсутствие кровищи и расчлененки, а также подбадривающие крики с тылу о том, что надо давить до победного, потому как всех потом ждет приз. Что за приз и чего такого им пообещал Короткевич за победу над нами, я не знал, но обязательно это выясню. И заберу приз себе.

В общем, охреневшие от вседозволенности враги стервенели с каждой минутой!

Ну, мы тоже стервенели, куда деваться. Благо, их средний уровень махания ногами и руками был пониже нашего.

Вот Васелина, получив по голове, отправляется в недолгий полет со странной улыбкой на лице.

Вот злющий Керч получает между ног и, схватившись за пострадавшие бубенцы, воет. А нет, уже не воет, а валится без чувств. Ну да, моя Марина кого хочешь заставит восхищаться ей, приложив ногой по морде.

Отмахиваться становилось все сложнее, а уж после того, как меня кто-то укусил в колено, я понял, что стрела, что залетит мне в глаз… вполне может стать последним, что увижу.

— Бей, их совсем мало осталось! — завопил я.

Нападающие скорбно взвыли, послышались крики «поднажать». Но вот последовать этому совету гопники не успели.

Два юрких маленьких, вполне узнаваемых тела, одетых в черное, вонзились в их задние ряды, откуда тут же послышались глухие удары, стоны и прочие звуки решительно и быстро избиваемых разумных. Это было внезапно и очень своевременно. Близняшки пришли на помощь своему братику. И как тут не пустить слезу умиления? Или это были слезы от боли в сломанных ребрах?..

— Вперед!! — заорал я, чувствуя тот самый момент, который… Ну, который! Которее не бывает!

Тут мне прилетело точно в лоб камнем, от чего испыталась просто невероятная пролетарская злоба и возмущение от узурпации мелкими дворянчиками исконно трудового оружия!

И мы рванули