– А где вы отдыхали? В пансионате? – продолжила расспросы Тамара, не подозревая о моих мучениях.

Отдыхали-то мы в пансионате, но я не была уверена, что он работает двенадцать лет спустя, поэтому соврала:

– В частном секторе снимали.

– Через «Букинг»? Скинешь ссылку? – Тамара проявляла вполне обычное в этой ситуации любопытство, но мне приходилось извиваться, чтобы не выдать себя.

– Да я уже не помню, – соврала я, – это сестра все заказывала.

– Мам, ну что ты пристала к Алине! – вмешался Данила. – До лета еще далеко, ты же не прямо завтра будешь бронировать.

Через несколько минут мы уже поднялись из-за стола и тепло простились с его родителями. Михаил басовито сказал, что их дом всегда для меня открыт и я в нем желанная гостья. Тамара обняла у порога, и у меня защемило в груди – показалось, что меня обняла родная мама. Вот бы мне на самом деле было двадцать лет, и семья Данилы приняла бы меня как невесту сына! Но об этом я не могла и мечтать.

Данила уже вышел из дома, когда его мама вскрикнула:

– Алина, подожди!

Я задержалась на пороге, а женщина сбегала на кухню и вернулась с пластиковым контейнером, в котором лежал кусок медового торта:

– Угостишь сестру!

– Спасибо, – пробормотала я и скорее выскочила за дверь, не в силах смотреть ей в глаза и врать.

Когда я вышла за ворота, парень уже стоял возле своей машины и разговаривал с каким-то мужчиной.

– А это Алина, моя девушка, – с гордостью представил меня Данила. – Познакомься, Алин, это Виктор, наш сосед.

Мужчина приветливо мне улыбнулся, и возле его глаз залучились мелкие морщинки. А ведь этот Виктор – мой ровесник, пронзила меня мысль словно током, и, торопливо кивнув в ответ, я юркнула на пассажирское сиденье.

Данила сел за руль, и машина тронулась с места, оставляя позади дом его родителей.

– Виктор – мировой мужик, – заявил Данила. – Умный, добрый. Работает терапевтом. Моя бабушка его обожает.

Я молчала, глядя в окно, пока он продолжал что-то рассказывать про своего соседа. Мне не было никакого дела до этого Виктора, лица которого я даже не запомнила. Я думала о нас с Данилой и позволила себе помечтать, как возвращаюсь в дом его родителей уже женой – с детьми, которых у нас с Данилой будет двое – мальчик и девочка. Ведь если я рожу ему двоих, он же не станет со мной разводиться, узнав, что я старше?

Задумавшись, я не сразу сообразила, о чем спрашивает Данила.

– А тебе он понравился?

– Кто? – переспросила я.

– Виктор!

Я с удивлением взглянула на Данилу. Почему он спрашивает? Может, это проверка? Или он ревнует меня даже к соседу?

– Ну, не знаю, – протянула я, – он же старый.

А сама замерла – в ожидании реакции парня. Если сейчас он начнет спорить и скажет, что Виктор – в самом расцвете сил, то и мой истинный возраст для него не такая проблема, какой я ее себе рисую. Я признаюсь ему во всем, и мы будем счастливы.

– Да за тридцатник уже, – согласно кивнул Данила, заставив мое сердце сжаться. – Но для мужчины это разве возраст?

«Для мужчины не возраст, а для женщины – приговор», – с упавшим сердцем мысленно продолжила я.

– По-моему, они друг другу подойдут! – заявил Данила.

Что я опять пропустила?

– Кто подойдет? – переспросила я.

– Виктор и твоя сестра! – Ответ Данилы заставил меня поперхнуться. – А что, они ровесники. Он доктор, она училка, им будет о чем поговорить!

Логика Данилы меня изумляла, но то, что он сватает мне другого мужчину – еще больше!

– Ты предлагаешь их познакомить? – настороженно уточнила я, а сама попыталась вспомнить лицо Виктора, но не смогла. Ведь я смотрела только на Данилу, и другие мужчины мне были не нужны.

– Ты же сама спрашивала, нет ли у меня старшего брата. Брата нет, зато вон какой классный сосед пропадает! И между прочим, врач в семье всегда пригодится!

– Такой ли классный, если им за все эти годы никто не заинтересовался? – возразила я. – Почему он не женат?

– А ты бы хотела, чтобы он был разведен? – удивился Данила.

Я пожала плечами. Разговор начинал утомлять, и я надеялась, что тема сватовства угаснет сама собой. Но Данила все не унимался:

– Давай организуем им свидание!

– Не думаю, что это хорошая идея, – я покачала головой, вспомнив недавний неудачный опыт знакомства с Олегом. Попробовала наладить личную жизнь с мужчиной постарше – спасибо, хватило!

Я невольно скривилась, а парень бросил на меня удивленный взгляд, отвлекаясь от дороги:

– Ты что, ревнуешь сестру?

– Я?! – От этого дикого предположения я визгливо рассмеялась, как гиена.

Данила закивал, как болванчик:

– Ну точно, ревнуешь! Сестра тебя вырастила вместо матери, а ты ей личную жизнь устроить не даешь.

– Я не даю?! – поразилась я.

– Не будь маленькой девочкой, Алька! Твоя сестра тоже заслуживает женское счастье.

– Знаешь, моя сестра как-нибудь сама разберется со своим женским счастьем, – в замешательстве пробормотала я, отворачиваясь к окну.

– Вот давай мы к ней зайдем и спросим, как она относится к знакомству с привлекательным холостым доктором, – огорошил меня Данила. – И если она откажется, то я умываю руки.

Положение было патовым. Никак нельзя было допустить, чтобы Данила понял, что в квартире никакой сестры нет. И что я и она – одно и то же лицо.

– Ладно, – процедила я. – Я ее спрошу.

– Нет, ты ее не просто спросишь, а уговоришь на это свидание, – заявил парень, почуяв мою слабину. – Иначе я сам приду ее уговаривать.

– Хорошо, шантажист, – выпалила я.

Данила довольно улыбнулся и прибавил звук магнитолы. Новомодная песенка с однообразным ритмом начинала меня раздражать, а Данила еще подпевать принялся. Я стоически дотерпела до конца песни, но когда началась другая, еще более дурацкая, взорвалась:

– Можно куда-то переключить?

– Тебе не нравится? – удивился он. – Это моя любимая песня.

Я прикусила язык и напряглась, коря себя за ошибку. Вот что мне стоило промолчать, а? В двадцать лет такие песни положено любить, а я ворчу, как старая бабка.

Пока я сокрушалась, Данила расхохотался.

– Да я пошутил. Терпеть не могу эту песню.

Он переключил радиостанцию, и в салоне зазвучала песня АBBA «Dancing Queen». Я любила эту песню, и сейчас она показалась хорошим знаком. Под нее было приятно вспомнить нашу встречу с Данилой у него на вечеринке – когда я пришла ругаться на шум, а потом танцевала наравне с восемнадцатилетними девчонками. Я принялась мысленно подпевать, отвернувшись к окну, но песня внезапно оборвалась.