Но я поняла, почему она плакала на самом деле. Потому что в тот момент я чувствовала то же самое: до дрожи пробирающий ужас, страх, что тьма останется навсегда, что луна перестанет вращаться, что баланс никогда не будет восстановлен.

Знаете, даже тогда я уже знала. Это не было шуткой. Это не было шоу. Когда-нибудь день и ночь поменяются местами. Когда-нибудь все перевернется с ног на голову, и любовь превратится в ненависть, и земля уйдет из-под твоих ног, оставив тебя беспомощно барахтаться в воздухе.

Иногда кто-то перестает тебя любить. И это та самая темнота, которая приходит навсегда. И неважно, сколько раз взойдет луна, заливая небо слабым подобием света.

Ник, 20:35

Я распахиваю входную дверь с такой силой, что она ударяется о стену, но я в бешенстве, и мне плевать на дверь.

– Дара! – зову я, хотя интуитивно чувствую, что ее нет дома.

– Привет, Ник. – Тетя Джекки выходит из кабинета со стаканом непонятной зеленой жижи в руках. – Смузи?

Наверное, она приехала к нам на машине прямо из ресторана. Может, мама с папой прислали ее, чтобы поговорить со мной.

– Нет, спасибо. – Я сейчас совсем не в настроении иметь дело с тетей Джекки и ее житейской «мудростью», которая обычно звучит так, словно родом из бутылки с алкоголем. «Откройся лучам правды. Сфокусируйся на настоящем. Отпусти или неси свой крест». Но она встала в дверях, заблокировав тем самым вход в мою комнату. – Ты сегодня переночуешь у нас или как?

– Подумываю об этом, – отвечает она, делая большой глоток смузи, после чего над ее верхней губой остаются зеленые усы. – Знаешь, это неправильный путь, так ты не получишь ответа. Если, конечно, ты действительно хочешь с ней поговорить.

– Думаю, я знаю свою сестру, – раздраженно отвечаю я.

Тетя Джекки пожимает плечами.

– Можешь говорить что хочешь.

Затем она долго смотрит на меня, будто гадая, стоит ли мне открыть какую-то тайну.

– Что? – в конце концов спрашиваю я.

Она наклоняется, чтобы поставить смузи на одну из ступенек лестницы, затем снова распрямляется и берет меня за руки.

– Знаешь, она не злится на тебя. Просто скучает.

У нее ледяные руки, но я не отдергиваю свои.

– Это она тебе сказала?

Тетя Джекки кивает.

– Ты… с ней разговариваешь?

– Почти каждый день, – отвечает тетя, пожимая плечами. – Сегодня утром я долго с ней разговаривала.

Я отстраняюсь, делая шаг назад, и едва не наступаю на тетину сумку, распластанную, словно какая-то тушка, посреди коридора. Дара всегда смеялась над тетей Джекки из-за вечного запаха пачули и странных веганских убеждений, бесконечной болтовни о медитации и реинкарнации. А теперь они стали лучшими подружками?

– А со мной она вообще не разговаривает.

– А ты пыталась? – спрашивает она с грустным выражением лица. – Пыталась по-настоящему?

Я не отвечаю. Я протискиваюсь мимо тети, взбегаю через две ступеньки по лестнице и открываю дверь в комнату Дары, но там темно и пусто. Моя поздравительная открытка по-прежнему лежит на подушке, точно на том же месте, где она была сегодня утром. Может, ее вообще не было здесь с прошлого вечера? Куда она могла подеваться? Может, она у Арианы? Или, может… Внезапно я нахожу ответ на свой вопрос, который так очевиден, что просто удивительно, как я не догадалась раньше. Она с Паркером. Наверное, они вместе отправились в какое-то путешествие в стиле Дары, например, в Северную Каролину и обратно за двадцать четыре часа или остановились в мотеле в Норвоке и бросают в окно жареную картошку чайкам.

Я достаю свой телефон и набираю номер Дары. После пяти гудков включается голосовая почта. Значит, или занята (если она с Паркером, то мне лучше не знать, чем), или игнорирует меня.

Пишу сообщение:

«Давай встретимся у «Врат» в ФэнЛэнде в 22 часа».

Нажимаю «отправить».

Ну вот, я попыталась, прямо как советовала тетя Джекки.

Внизу тетя Джекки вернулась в кабинет. Я копаюсь на кухне в поисках ключа от машины Дары. В конце концов нахожу его в глубине ящика со всяким хламом позади кучи старых зажигалок и нескольких коробок со спичками.

– Ты уходишь? – спрашивает тетя Джекки, когда я направляюсь к двери.

– На работу, – говорю я и выхожу, не дожидаясь ее ответа.

В машине Дары странно пахнет землей, будто под одним из сидений у нее растут поганки. Я уже несколько месяцев не сидела за рулем и, когда поворачиваю ключ в зажигании, чувствую легкое волнение. В последний раз я вела машину в ночь аварии по тому участку 101-го шоссе, который ведет к скалистой части побережья, где гнездятся песчанки и растут морские сливы.

Я ни разу туда не возвращалась. Не хотела.

Та дорога ведет в никуда.

Я осторожно сдаю задом на подъездной дорожке, внимательно следя за тем, чтобы не задеть мусорные контейнеры, стоящие на лужайке. Чувствую себя за рулем немного странно и непривычно. Но через пару минут расслабляюсь. Опускаю окна, выезжаю на шоссе, добавляю скорость и чувствую, как давление в груди постепенно ослабевает. Дара все еще не ответила на мое сообщение, но это ничего не значит. Она всегда обожала сюрпризы. Кроме того, двадцать второй автобус едет прямо в ФэнЛэнд. Может, она пропустила ужин, чтобы пораньше попасть в парк?

У ФэнЛэнда на парковке по-прежнему яблоку негде упасть, хотя сразу видно, что толпа несколько изменилась: стало меньше микроавтобусов и джипов, зато больше подержанных легковушек, из окон льется музыка и струится сладковатый дымок, а народ то и дело заглядывает на парковку, чтобы выпить или накуриться.

– Эй, милашка. Клевая задница! – кричит парень из соседней машины, и его друзья закатываются от смеха.

– Да ничего подобного, – возражает девчонка с заднего сиденья.

Трое парней, на вид немного моложе меня, стоят перед «Бум-е-рангом», зажигая петарды и изо всех сил бросая их в воздух, где те взрываются в облаке дыма.

Фейерверк начался. Как только я вхожу в ворота парка, сноп золотых огней взмывает в небо, протягивая длинные щупальца, словно в небе искрится сияющее морское существо.

Затем синие и красные яркие вспышки цвета сменяют друг друга.

Дара должна быть здесь. Наверняка она пришла.

Я проталкиваюсь через толпу, собравшуюся в Зеленом Ряду. Люди выстроились в очередь, чтобы побросать баскетбольный мяч в кольцо или испытать себя на силомере. Кругом огни и вспышки, сплошное дзынь-дзынь-дзынь игровых автоматов, оповещающее о начале или завершении игры, дети, сияющие от радости или разочарованные. Небо подсвечивается зеленым или синим, когда фейерверки достигают определенной высоты и чудесным образом изменяются, рассыпаясь пылью под облаками. Интересно, как высоко они могут взлететь?