«Что произойдет с нашим светским западным миром, если люди убедятся в том, что Бог существует?» – писал Росс.

На очередной станции в вагон вошла толпа новых пассажиров. Одна женщина остановилась рядом с журналистом и укоризненно уставилась на соседнее, пустое сиденье, куда он положил чехол от ноутбука. Однако Росс не желал, чтобы кто-то сидел рядом и подглядывал, что он делает, и встретил женщину твердым взглядом. Вдруг лицо его передернулось в судороге; женщина вздрогнула и поспешно отошла.

«Похоже, Бог на моей стороне!» – с усмешкой подумал Хантер и снова погрузился в работу.

Появился проводник с едой и напитками на тележке. Росс взял себе кофе, бутылку воды и бутерброд с яичницей, торопливо проглотил все это и вернулся к работе. Освежив в памяти записи, сделанные по горячим следам разговора с Кармайклом, он записал: «Доказательство – враг веры?»

За окном мелькали угрюмые здания и фабричные трубы, из которых в серое небо поднимались клубы дыма. Поездки на север всегда напоминали Россу о брате, а вместе с мыслями о Рикки приходило чувство вины.

Рикки пытался подружиться с ним, а Росс отшивал его, снова и снова. Рикки не мог понять, в чем дело. Он тянулся к Россу, – а брат его отталкивал, все жестче и жестче. Уже больше десяти лет, как Рикки в могиле, а воспоминания живы и ярки, словно это произошло вчера. Воспоминания – и боль…

Росс прикрыл глаза, ощущая тяжесть на сердце. Быть может, думал он, в последние секунды жизни Рикки сделал еще одну отчаянную попытку до него дотянуться? Быть может, ему понадобилось умереть, чтобы Росс его услышал?

Не следует ли пойти к медиуму и попытаться поговорить с братом – хотя бы после смерти?

Дурацкая мысль, однако выкинуть ее из головы не получалось.

Наконец Росс провалился в тревожную дремоту и проснулся от объявления:

– Поезд прибывает на станцию «Бирмингем Нью-стрит». Конечная. Пожалуйста, не забывайте свои вещи!

Вторник, 2 марта

Сидя на заднем сиденье в такси, Росс мысленно восстанавливал в памяти бурную предыдущую неделю. Гарри Кук утверждал, что не вел у Колодца Чаши никаких раскопок. Если он говорил правду, если успел всего лишь пару раз взмахнуть лопатой, значит, там копался кто-то другой. Кук уверял, что никому, кроме самого Росса, не сообщал координаты. Однако кто-то выкопал яму на том же самом месте.

Кто?

И зачем?

Тот же человек – или те же люди, – что напали на него у колодца и украли сумку?

Кук звонил попечителям фонда Колодца Чаши. Досаждал им разговорами о Граале и конце света. Попечители ни от кого не скрывались – о каждом из них Росс нашел немало информации в «Гугле» и даже отыскал фотографии. Цели у их фонда тоже не секретные – все написано на сайте. Основная задача: бессрочное сохранение Колодца Чаши и окружающих его садов.

Может быть, это фонд вел раскопки? Но зачем? Просто желая убедиться в том, что Гарри Кук – сумасшедший, и успокоиться?

Или…

Росс выглянул в окно. Такси ехало по узкой улочке, с обеих сторон окруженной кирпичными четырехэтажными домами, на вид очень старыми и давным-давно не знавшими ремонта. Возле одного дома машина остановилась.

– Тридцать три, верно? – уточнил шофер.

– Да, спасибо.

Росс взглянул на часы. 11.50. Вовремя – встреча назначена на двенадцать.

Расплатившись и дав водителю щедрые чаевые, он подошел к парадному подъезду. Нечищеная латунная табличка на дверях гласила: «Энхолт-Сперри и Брайн, поверенные».

Росс нажал кнопку звонка. Щелкнул замок, дверь отворилась, и Росс вошел в холл, внутри такой же старозаветный и ветхий, как сам дом снаружи. Из-за высокой деревянной конторки на него воззрилась престарелая секретарша с тугим седым пучком.

– Чем могу помочь? – подозрительно спросила она.

– У меня назначена встреча с Робертом Энхолтом-Сперри.

– А вы…

Росс назвался, и старая карга пригласила его сесть.

Пять минут спустя появилась еще одна секретарша, помоложе и намного симпатичнее, и повела его по узкой лестнице на третий этаж. Здесь Росс оказался в тесном кабинете, загроможденном бумагами: папки лежали грудами и на столах, и на стульях, и на полу. Навстречу ему поднялся человек примерно из той же эпохи, что и Кук, – однако, в отличие от сухопарого Кука, этот старик был мясистым, с отвисшим подбородком и «брылями» едва ли не до плеч. В клетчатой рубашке со стоячим воротничком, в плохо завязанном галстуке с эмблемой школы Харроу, он выглядел безнадежной развалиной, и в манерах его чувствовалось утомление человека, уставшего от жизни и давно бросившего попытки идти в ногу со временем.

– Мистер Хантер? – поинтересовался он, протягивая Россу руку в коричневых старческих пятнах.

Голос неожиданно прозвучал глубоко и звучно, с подчеркнуто аристократическим выговором – под стать фамилии.

Росс крепко пожал ему руку.

– Присаживайтесь, прошу вас. – Поверенный указал на потертое кожаное кресло – единственное, которое не было завалено бумагами. – Кофе, чай?

– Кофе, пожалуйста.

– Сандра, пожалуйста, два кофе!

На стенах висели несколько книжных полок, вплотную заставленных юридическими справочниками, и сертификат Ассоциации юристов в пожелтевшей от древности рамке. Давно не мытое окно выходило на шумную улицу.

Поверенный не отводил взгляд от Росса, и тот догадался, что старик смотрит на его синяки.

– С войны вернулись? – понимающе спросил поверенный.

– Наткнулся на дверь, – ответил Росс.

– О, понимаю… Опасные штуки эти двери!

И оба усмехнулись друг другу.

Снова сев за стол, поверенный сменил тему.

– Страшная вещь приключилась с дорогим Гарри, – заговорил он, качая головой. – Насколько я понял, это вы его нашли?

– Да.

– Вы ведь недолго его знали?

– Всего несколько дней, – ответил Росс. – А вы с ним были друзьями?

– Мы дружили больше пятидесяти лет. Я крестил его сына – он, бедняга, погиб в Афганистане… Гарри, должно быть, вам рассказывал.

– Да, говорил, что его убило «дружественным огнем».

– На Гарри большое впечатление произвела ваша статья в «Санди таймс» о том, как нашим солдатам недопоставляют вооружение.

– Он мне говорил.

Энхолт-Сперри грустно улыбнулся.

– М-да… очень достойный был человек. И искренне пекся о судьбах мира.

– Согласен.

– После встречи с вами он сказал мне, что вам можно доверять. – Водянистый взгляд старика вдруг стал острым и пристальным. – Мистер Хантер, он не ошибался?