Росс присел за стол напротив жены, протянул к ней руку. Она сердито отстранилась.

– Имо, если я почувствую, что это действительно опасно, брошу в ту же секунду. Обещаю. И все же…

– Что?

– Послушай, это расследование может стать величайшим в моей жизни! Оно может меня прославить! Я это чувствую.

– Ну да, понятно. Ты чувствуешь. А на мои чувства тебе плевать!

Он снова потянулся к ней. И снова она отдернула руку.

– Ну же, Имоджен!

– Росс, я боюсь! Просто боюсь! Что здесь непонятного?

– Имо, я прекрасно тебя понимаю. Но что же делать? Всякий раз, стоит хоть что-то написать о религии, на тебя выпрыгивает из кустов толпа фанатиков… Помнишь, несколько лет назад я написал статью о проповедниках-миллионерах? Тогда ведь мне тоже смертью угрожали. Но сейчас я чувствую – просто чувствую, совершенно ясно, – что из этой истории, чем бы она в конечном счете ни обернулась, выйдет что-то стоящее. Систему безопасности мы уже установили. Давай поставим еще цепочку и глазок на двери. Станет тебе от этого спокойнее?

– Мне станет спокойнее, когда ты бросишь эту чушь!

– Знаешь, Грэм Грин написал однажды, что настоящему писателю нужен в сердце осколок льда…

– Ага! Ледяное сердце – это как раз про тебя! Неужели тебе настолько плевать на то, что угрожают твоей семье? Плевать на мои чувства? Только потому, что к тебе явился какой-то псих и рассказал – как ты сам говоришь – безумную историю?

– Имо, послушай! Я люблю тебя. Очень люблю. И если хоть на секунду почувствую, что твоей жизни или моей действительно грозит опасность из-за этой истории, – тут же ее брошу. Хорошо? Но, пожалуйста, пойми кое-что и ты. Если б ты пережила то же, что пережил я в миг смерти Рикки, ты тоже не смогла бы просто так это бросить. Я должен знать. Должен понять, что это: просто мифы и фантазии – или за этим что-то есть. Пожалуйста, Имо, пойми меня, будь на моей стороне – и, обещаю, я сделаю все, чтобы защитить тебя и нашего ребенка.

– Ты сам только что сказал: стоит заговорить о религии – и к тебе, словно бабочки на свет, слетаются фанатики всех мастей!

– В основном они совершенно безобидны.

Имоджен смотрела на него, скептически подняв бровь.

– Два года назад, когда ты писал о том бандите, что убил полицейского и скрылся в Испании, ты тоже получал угрозы. И в полиции тебя предупредили, что к этим угрозам стоит отнестись серьезно. Что ты рискуешь жизнью. И что же, разве это тебя остановило? И потом, когда ты обвинил Путина в убийстве этого русского, как его… Литвиненко?

– Ну… да, такая у меня работа. Я вывожу на чистую воду тех, кто творит зло. Иногда это опасно.

– Росс, доктор Кук никакого зла не творил! Он верил, что может спасти мир. И умер, вполне возможно, из-за того, что разворошил осиное гнездо.

– Имо, повторяю: нет никаких причин считать, что его убили фанатики.

– А это? – Она постучала по экрану ноутбука, где красовалась пентаграмма. – Это тебе не причина? По-моему, все очевидно!

– Послушай, если я опубликую статью, в которой высмею религиозные суеверия и покажу, что доказать существование Бога невозможно, по-моему, Сатана только порадуется.

– Так вот что ты хочешь сделать?

– Сегодня по дороге домой я обсудил будущую статью с редактором «Санди таймс». Она довольна. Сказала, что я могу приниматься за работу. Готова даже оплатить мне командировку в Египет на поиски второго тайника.

– Что?

– Сегодня в Бирмингеме, у поверенного Кука – еще одного старого чудака – я получил второй набор координат. Второй тайник в Египте.

– И ты летишь в Египет?

– Послушай, у меня идея. Почему бы тебе не полететь со мной? Визы у нас еще действуют. Давай – на субботу и воскресенье: погуляем по Шарм-эль-Шейху, посмотрим на пирамиды… Что скажешь?

– Что скажу? Что у тебя окончательно крыша поехала! – рявкнула Имоджен.

Суббота, 4 марта

Два года назад, работая над статьей о фокуснике Деррене Брауне, неустанно разоблачающем медиумов, Росс побывал в Саутгемптоне, чтобы взять интервью у известного медиума Кристофера Льюиса, его жены, также медиума, Джилл и их протеже Дина Хартли.

Поначалу Хантер хотел поднять их на смех. Однако, впечатленный их серьезностью и явной искренностью, в конце концов написал статью в благоприятном ключе. После выхода статьи они направили ему письмо, где предложили, в знак благодарности, провести для него бесплатный сеанс.

Сегодня он решил воспользоваться этим предложением.

И теперь, неуверенно улыбаясь, сидел в комнате для сеансов на первом этаже. Из угла ему загадочно улыбался черный Будда на подставке. В другом углу стоял белый шкафчик для бумаг, а рядом – стол с зеркальной поверхностью, и на нем – стакан воды и пачка салфеток.

Дин Хартли – парень лет двадцати пяти, с внешностью, не внушающей доверия (белокурые волосы до плеч, заплетенные в дреды, и причудливые татуировки на всех частях тела) – усадил Росса за стол в центре комнаты, накрытый черно-красной скатертью, вежливо спросил, удобно ли ему, затем сам сел напротив и прикрыл глаза.

Несколько минут прошло в молчании.

– Я слышу имя «Пип», – сказал наконец медиум. – Настоящее имя этого человека – Филип, но все зовут его Пипом. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Нет, – ответил Росс. – Точнее, да: так зовут моего отца. Но папа жив и здоров… гм… по крайней мере, был жив и совершенно здоров сегодня утром.

Долгое-долгое мгновение медиум молчал, застыв с закрытыми глазами.

– Я слышу Ричарда.

– Ричарда?

– Рика. Рикки.

Росс широко раскрыл глаза.

– Рикки что-то говорит мне. Говорит, что ваша жена – Имоджен, кажется, так ее зовут – беременна.

Имя жены медиум мог запросто найти в Интернете. Но то, что она беременна, – вряд ли.

– Вы знаете пол ребенка? – спросил Росс.

– Он говорит, у вашей жены мальчик.

Хантер заколебался, прежде чем задать следующий вопрос. Ради всего святого, это-то медиуму откуда знать?! О том, что Имоджен беременна, они еще почти никому не говорили – из суеверия, не желая сглазить; и уж точно никому не говорили, что будет мальчик! С другой стороны, рассуждал Росс, на пальце у него обручальное кольцо – и он как раз в таком возрасте, когда люди обычно задумываются о детях. А пол ребенка можно было назвать наугад: вероятность здесь пятьдесят на пятьдесят…

– Что вы можете сказать о моем сыне?

Медиум снова на мгновение прикрыл глаза, вдруг поморщился и потер ладонью лоб.

– Что-то меня отвлекает, – сообщил он. – Здесь кто-то еще. Он очень возбужден. Хочет с вами поговорить. Я слышу имя: Кук. Человек по имени Кук, недавно отошедший в мир духов. Он хочет передать вам послание. Говорит, что это очень важно и срочно. Вы его знаете?