Нарядись, красавица с тонкими браслетами.

Посмотри: льет ливень и грохочет гром.

Осень подошла. Примчалась колесница,

И на ной любимый, окрыленный успехом.

Перед царем предстали овары, превознося его добродетели:

— О властелин с неотразимым мечом! Да будет ниспослано тебе блаженство долголетия. Пусть увенчается победой твой великий поход. Да веселят тебя в твоем дворце множество красивых танцовщиц!

Царь, копье которого приводило в дрожь врагов, дарил восхвалявшим изумительные сапфиры и алмазы, и ценность подарков зависела от искусства танцевавших и певших.

Царь отдыхал на своем широком ложе, когда в его шатер вошел старший стражник и сказал:

— О справедливый царь, на высоко поднятом знамени которого изображен лук! К твоему лагерю пришел из северного царства Санджая в окружении тысяч воинов. Он привел с собой сто четырех танцовщиц, двести восемь музыкантов, сто факиров, что могут казать девяносто шесть трюков. С ним прибыло сто громадных колесниц, верх которых вырезан в форме лотоса, пятьсот могучих слонов, десять тысяч лошадей с подстриженной гривой и двадцать тысяч повозок с лучшими товарами и изделиями ремесленников.

Повелитель приказал подвести к своему шатру Санджаю с танцовщицами, музыкантами и лучшими из остальных пришедших.

Санджая вошел в сверкавший богатством шатер и пал ниц, расточая хвалы могучему царю с несгибаемым скипетром. Он подвел к шатру царя сто четырех музыкантов и, представив своих советников, сказал:

— О царь, покоряющий всех своей справедливостью! Мой властелин Нутрувар Каннар, царство которого расположено по берегам Ганга, свидетельствует тебе преданность и дружбу. Услышав о твоем намерении идти в Гималаи за камнем для статуи божеству, сказал, что поможет тебе достать камень и освятить в водах Ганга. Славься, о царь, чье обширное царство омывается грозными морями!

Царь, войско которого разлилось, словно безбрежное море, а могучее копье пожирало жизни врагов, сказал:

— До нашего слуха дошло, что сыновья Балакуманы — Канака и Виджайя, язык коих не знает узды, на званом пиру без должного почтения говорили о силе тамильских царей, и потому идет сейчас на них мое войско, ведомое Богом смерти. Объяви Нутрувар Каннару наше повеление приготовить столь много судов и лодок, чтобы мое войско могло переправиться через великий Ганг!

После того как Санджая покинул шатер, явилась тысяча красноречивых посланников и принесла царю груду сандала и множество жемчуга. Явились писцы, которым царь продиктовал свои письма северным царям; письма запечатали горячим сургучом, и посланники отправились на север.

Могущественный Сенгуттуван принял почести, которые воздали ему его военачальники, снялся с места и во главе войска двинулся к Гангу. На кораблях, приготовленных для него Нутрувар Каннаром, он перебрался на северный берег Ганга. Обуреваемый нетерпением сразиться со своими врагами, он вторгся в страну Уттару, окруженную болотами, и вывел свое войско, обширное, словно море, на бескрайнее поле, где решил дать врагам сражение.

Канаке и Виджайе пришли на помощь со своими воинами все северные цари: Уттара, Вичитра, Рудра, Бхайрава, Читра, Синга, Данудхара и Швета. Решив в битве испытать могущество тамильского царя, они охотно отдали своих воинов под начало враждовавших с Сенгуттуваном царей. Их громадное войско сотрясало землю.

Стоило Сенгуттувану завидеть вдалеке войско враждовавших с ним царей, он рванулся вперед, словно голодный лев, который вышел на охоту и, завидев стадо слонов, бесстрашно устремляется за ними в погоню. Взметнувшиеся ввысь знамена закрыли войска от палящих лучей солнца, воздух был сотрясаем барабанным громом и резкими звуками длинных труб и белых раковин. Гремел царский барабан, покрытый волосом, словно желая пожрать принесенные в жертву жизни. Натянули тетивы лучники, вступили в сражение копьеметатели, бойцы, сидящие верхом на слонах с белыми бивнями, черноволосые маравары. Несущиеся вперед слоны с белыми бивнями, громадные колесницы, стремительные кони подняли такую пыль, что уже невозможно было видеть землю. Несущимся в бой слонам были подвязаны колокольчики, которые пронзительно звенели; знаменосцы что было сил дули в режущие уши раковины, — стремительность, сила, оглушительные звуки усиливали страх вражеского войска. Вот уже воины обеих армий смешались в жарком сражении; тела могучих мараваров-лучников с оторванными головами составили большой холм, и кровожадные девы-духи с растрепанными космами волос устроили на горе трупов неистовые пляски. С наслаждением сонмы дев-духов пили кровь из открытых ран. Тьма убитых воинов северных царей, прославленных своими колесницами, покрыла поле сражения. Валялись изуродованные колесницы, вздымалась гора слонов и лошадей когда-то бывших яростными и стремительными.

Властелин Черы в блестящей короне, с гирляндами пальмовых листьев и левкады[152], с браслетом отважноговоина на ноге появился прямо перед глазами северных царей. Он возник перед ними на боевом коне, как сидящий на буйволе Бог Смерти, который уничтожил за день неизмеримое количество жизней. Страшный гнев отважного Сенгуттувана излился на Канаку и Виджайю, тщетно пытавшихся с помощью острых мечей избежать расплаты за оскорбительные речи о тамильских царях. Гнев Сенгуттувана поразил и пятьдесят двух царских возничих. Северные цари, видя свое поражение и стремясь избежать пленения, побросали свои мечи и копья, переоделись женщинами, танцорами, отшельниками, бродячими аскетами с растрепанными волосами и лбом, покрытым пеплом[153]. Были и такие цари, что, забравшись на возвышение, выдавали себя за аскетов, державших в руках павлиньи перья. Враги Сенгуттувана бежали с битвы, прикинувшись то странствующими певцами, то музыкантами с разными инструментами.

Погонщики вражеских слонов дрожали от страха: в приказу Сенгуттувана их запрягли в повозки вместо волов и погоняли мечами. Девы-духи прославляли отвагу царя, славный меч которого уничтожил врагов. Руками, покрытыми звенящими браслетами, они складывали в длинный ряд коронованные головы убитых и в танце куравей прославляли своего Первенствующего бога, который танцевал величественный танец смерти. Этот день словно был тем днем, когда бог цвета моря взбивал океан, словно молоко, тем днем, когда на Ланке, окруженной глубоким морем, произошло сражение, опустошившее остров[154], а также днем великой битвы когда великий бог направлял колесницу Арджуны[155].

Девы-духи праздновали победу величественным танцем смерти на поле, где совершалось погребение убитых. Их стряпухи сложили костер из голов убитых, черепа слонов служили им котлами для приготовления яств, а ключицы, некогда покрытые гирляндами, — ложками. Пируя, девы-духи возносили хвалу и желали долголетия царю, держащему в руках справедливый скипетр и одержавшему в этом кровавом сражении величественную победу.

Сенгуттуван, чей славный меч принес триумф в сражении, выслал на север посланцев, наказав им восхвалять соблюдающих законы древних вед, ведущих непорочную жизнь и поддерживающих священный огонь у алтарей, где совершаются жертвоприношения.

После этого сражения, где Сенгуттуван победил, он вместе с Виллаваном Готой достиг Гималаев с золотыми вершинами и нашел камень для