Вид хохотнул:

– Ну вот, пожалуйста!

– Не его вина в том, что он не любил грибы! – сказала она. – Надо было снова попробовать.

– Но он грубо себя повел, верно? – заметил Вид.

Да, Гарри повел себя грубо. Он быстро захлопнул дверь у нее перед носом, и ей пришлось отскочить, чтобы не прищемило пальцы. Но она знала, что много лет назад он потерял жену и ребенка. Печальный одинокий старик. Нужно было ей очень постараться.

– Разве тебе его не жаль? – спросила она Вида. – Совсем?

Вид пожал широкими плечами. Он вел машину, едва прикасаясь пальцами к нижней части руля.

– Мне жаль, что он умер один, но знаешь, что случилось, то случилось, и к тому же этот человек плевался в нашу красивую Дакоту!

– Он не плевался в меня, – сказала Дакота. – Просто он плевался в землю, когда видел меня. При виде меня ему хотелось плеваться.

– Из-за этого мне хочется убить этого мужика. – Вид стиснул руль.

– Он и так совсем, совсем мертвый. – Тиффани вспомнила о смраде, ударившем в нос, когда Оливер открыл дверь. Тогда она сразу догадалась. – Просто я чувствую…

– Чувствуешь раскаяние, – без выражения проговорила Дакота с заднего сиденья.

Тиффани снова быстро обернулась. Такого рода замечания Дакота делала все время, проверяя свой словарный запас, опробуя идеи, пытаясь понять, как именно устроен мир.

– Я действительно чувствую раскаяние, – подтвердила Тиффани.

Она горела желанием завести один из тех разговоров с Дакотой, в которых дочь часто удивляла и радовала ее своими умными и необычными наблюдениями, но Дакота по-прежнему смотрела в окно, сжав губы, словно сердясь на что-то, и Тиффани отвернулась.

Оставшуюся часть поездки Вид рассказывал о новом японском ресторане, о котором узнал от своих клиентов и в котором подавали лучшую в Сиднее темпуру. А возможно, во всем мире или во вселенной.

– Вот мы и на месте! – воскликнул Вид, когда они подъехали к огромным металлическим воротам. – Дакота, взгляни на свою новую школу!

Тиффани с улыбкой повернулась к Дакоте, но та, сидя с закрытыми глазами, довольно сильно ударилась лбом об окно. Можно было подумать, что она задремала.

– Дакота! – резко проговорила Тиффани.

– Что? – Девочка открыла глаза.

– Посмотри! – Тиффани показала на окружающее. – Что скажешь?

– Мило.

– Мило? – переспросила Тиффани. – Мило? – Она смотрела на сочные зеленые поля. Внушительные здания. Поодаль виднелась грандиозная спортивная арена, чем-то напоминающая Колизей. – Это похоже на аббатство в Даунтауне.

Вид немного опустил стекло:

– Чувствуете запах?

– Что это?

Тиффани принюхалась. Какое-то удобрение? Влажная почва?

– Запах денег.

Он потер кончики пальцев. С таким же довольным видом он входил в холл роскошного отеля. Его это просто забавляло. Деньги у него водились. Он мог позволить себе лучшее. Так что он приобретал лучшее и получал от этого удовольствие. В его отношениях с деньгами не было ничего сложного.

Тиффани вспомнила о своей средней школе – выкрашенные в яркие цвета бетонные трущобы в западных предместьях. Курят ли девчонки в туалетах в этой школе? Может быть, они делают дорожки из первосортного кокаина в мраморных ванных комнатах?

Вид поставил машину на парковку, быстро заполняющуюся сверкающими роскошными автомобилями. При виде всех этих машин Тиффани по привычке скривила губы. Эта привычка осталась у нее с детства, когда ее родные фыркали при виде богатых людей, словно в них было нечто отталкивающее и аморальное. Она по-прежнему делала это, пусть даже ее машина была такая же роскошная, пусть даже она купила ее на деньги, которые заработала сама, блин!

Это ощущение не ослабло, когда родителей и их дочерей пригласили в великолепный зал. Воздух наполнился ароматом дорогих духов и одеколона. Папы в костюмах и при галстуках и мамы в шикарных весенних нарядах, носимых с некоторой небрежностью, у которых, вероятно, учились в школе и старшие дочери, поскольку все знали друг друга, обмениваясь теплыми приятельскими замечаниями, на которые им давала право их обеспеченность: «Как поездка в Японию?» – «Отлично! Как было в Аспене?» – «Ну, знаешь, дети никогда раньше не были в Афинах, так что…»

Рядом с Тиффани села женщина средних лет с вьющимися темными волосами и кивнула на их похожие шелковые юбки от «Стеллы Маккартни». На ней был в точности такой белый кардиган, какой Тиффани на днях искала в комоде Дакоты.

– Купила свою на распродаже. – Женщина наклонилась вперед и прикрыла рот ладонью. – Скидка сорок процентов.

– Пятьдесят процентов, – прошептала Тиффани в ответ.

Совершенная ложь. Она заплатила полную цену, однако жизнь – это соперничество, и она знала, что неработающие жены богатых мужчин любят говорить о том, как сэкономили на распродажах дизайнерской одежды. Это их вклад в семейный бюджет.

– Черт возьми! – Женщина добродушно рассмеялась, и Тиффани пожалела, что не сказала ей правду. – Я Лайза. Вы новичок в нашей школе?

– Сюда ходили мои падчерицы, – ответила Тиффани, думая о том, что ее падчерицы скорее умерли бы, чем согласились бы так называться.

Они, вполне имея на это право, много лет назад решили, что лучший способ доказать преданность матери – сделать вид, что Тиффани не существует. Когда она подавала голос, они чуть-чуть вздрагивали, словно в разговор вступал горшок с геранью. Правда, они любили Дакоту, и это было самое главное.

– В эту школу ходят две мои старшие дочери, – сказала Лайза. – А это наша малышка Кара. – Лайза указала на сидящую рядом с ней маленькую девочку, которая болтала ногами и жевала резинку. – О господи, Кара, я велела тебе выбросить это перед тем, как войти! Как неловко! А это мой муж Эндрю.

Муж подался вперед и слегка помахал рукой. Далеко за пятьдесят, много седины (наверное, гордится своей шевелюрой, как Вид своей) и эта безошибочная уверенность в себе, какая бывает у профессионально успешных врачей или юристов.

У него были необычные светло-карие глаза с темной каймой вокруг зрачков. Сердце Тиффани зашлось, словно она споткнулась во сне.

– Привет, Эндрю, – произнесла Тиффани.

День барбекю

– Ну вот… – Вид похлопал себя по животу. – Мы наелись.

Тиффани знала, что он имеет в виду: «Мой желудок полон, и теперь я хочу закурить». Как всегда делали люди в цивилизованном обществе.

– Кому-нибудь надо добавки? – спросила Тиффани, оглядывая длинный стол, пока гости отодвигали тарелки с довольными вздохами и хвалебным шепотком.

Вид, сидящий во главе стола, откинулся в кресле, постукивая пальцами по подлокотникам, как монарх, милостиво взирающий на верных подданных. Правда, в этом случае монарх сам приготовил ужин, а подданные без устали хвалили его – нежное мясо и так далее и тому подобное. В особенности Клементина старалась.