– Это ты из-за папы, мам? Да брось… Ты же понимаешь, что он… Ну, в общем… Никуда тебя не прогонит. Как жили с тобой в этой квартире, так и жить будем. Ну, хочешь, я с ним поговорю? Он, кстати, спрашивал про тебя… Необычно так спрашивал, будто беспокоился. Я прямо сегодня с ним поговорю…

– Я не из-за папы, Маш. Я буду жить с другим мужчиной. На съемной квартире.

– Ничего себе… С другим мужчиной! Вот это новость! А кто он такой, почему ты мне о нем не рассказывала?

– Он… Он Женин отец, Маш.

– Кто?!

– Женин отец. Так получилось, прости. Мы полюбили друг друга.

– Ничего себе – полюбили… Когда? Когда вы успели-то?

– Неважно, Маш.

– Это когда мы на Домбай ездили, что ли? Но ведь… мы всего на неделю ездили! Это несерьезно, мам…

– Это очень серьезно, Маш.

– Нет, я все равно не понимаю… Женькин отец… Но ведь он женат! На Женькиной матери женат! Мам, ты с ума сошла, что ли?

– Нет, я в полном рассудке нахожусь, Машенька. Мы полюбили друг друга, мы решили жить вместе. Я сейчас вещи соберу и уйду.

– А я?

– А ты будешь жить здесь. Ты вполне можешь прожить и без меня. В твоем возрасте уже все стремятся к самостоятельности. Ты ведь вполне самостоятельная, правда?

– Ну, в общем… И все равно – как-то это… А что я Женьке скажу? Представляешь, как она на эту новость отреагирует?

– А ты так зависишь от Жениной реакции?

– Да не завишу я от ее реакции! Дело же не в этом! Получается, что моя мать ее семью разбила, как ты это не понимаешь? Ты думаешь, мы после этого сможем оставаться подругами?

– Я не знаю, Маш. Наверное, разберетесь как-нибудь. Женя умная девочка, рассудительная, она все поймет.

– Ну да, поймет, как же… И не надейся, мам… Нет, как это у тебя все просто – взяли и полюбили друг друга! Никак в толк не возьму… Да ты ли это, мамочка? Уж от кого подобного поступка ожидать было…

– Разве я не могу полюбить, Маш?

– Да можешь, конечно… Смотря кого… Нет, папа, конечно, сам виноват… Совсем он тебя достал, я понимаю. Но чтоб вот так, с первым встречным! Да еще с Женькиным отцом! А может, все-таки передумаешь, а? Ну, встречались бы потихоньку…

– Нет, Маш, я не передумаю. Поможешь мне вещи собрать? Где у нас чемодан, кстати?

– Да вон, на антресолях… А где вы квартиру сняли?

– Мы будем в тети-Ритиной квартире жить. Она вчера в Австралию замуж выходить уехала.

– Что ж, хорошо устроились… И квартирка прям как по заказу образовалась…

– Маша! Что за тон?

– Извини, мам. Просто ты – как обухом по голове со своими новостями. Представляю, что будет, когда папа узнает… Ты не боишься, что он Женькиному отцу морду расквасит?

– Нет, не боюсь. С какой стати? Мы же разведены, мы чужие друг другу люди.

– А то ты папу не знаешь… И вообще, мой тебе совет – не затевалась бы ты с этим делом… И жили бы мы с тобой, как раньше… И всем бы хорошо было! И мне, и Женьке! Не делай этого, мам! Ну, ради меня!

– А вот это уже чистой воды эгоизм, Машенька. Ты ж не ребенок, чтобы наивно требовать от меня жертвы.

– Да какой жертвы? Ничего я такого не требую, я просто хочу, чтобы всем было хорошо! Ты просто меня не любишь, вот и все!

– Люблю, Маша. Я тебя очень люблю. И всегда буду любить. Но сейчас я уйду. А ты найдешь в себе силы, улыбнешься и пожелаешь матери счастья.

– Ничего я тебе не буду желать…

– Что, и вещи собрать не поможешь?

– Нет. Я не хочу, чтобы ты уходила. Не хочу потворствовать подлости.

– Что?!

– А ты как думала? – вскинула вдруг Машка на нее злые глаза. – По-твоему, это не подлость, мужа из семьи уводить?

– Маша… Что ты говоришь… – в изнеможении опустила она руки.

– Правду говорю, вот что! Нет, я как подумаю, что Женьке объяснять буду… Не ожидала я от тебя, мам, честное слово, не ожидала! Я ж думала, ты у меня святая… А ты… А, да что говорить…

Машка подскочила с дивана, унеслась в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. Лиза еще посидела немного, опустив голову и рассматривая узор на ковре, потом решительно поднялась, прошла в прихожую, вытянула с антресолей чемодан. И глянула на часы – маленькая стрелка приближалась к половине первого. Надо бы поторопиться, чтобы к трем часам дома быть…

* * *

Он ждал ее на скамеечке, у подъезда. Подхватил чемодан, ткнулся губами в висок, в щеку.

– А где твои вещи, Саш? – глянула она растерянно.

– А нет вещей. Вот, только документы. Я гол как сокол, Лизонька. Даже зубной щетки нет. Не спрашивай меня пока ни о чем, ладно?

Она глянула на него сбоку, кивнула головой. Потом обхватила руками, погладила по спине, как ребенка:

– Ничего, Сашенька, ничего… Мы же знали, что будет… трудно. Да и бог с ними, с вещами. Хочешь, завтра пойдем, тебе новую рубашку купим?

Он лишь тихо рассмеялся, открывая дверь подъезда и пропуская ее вперед. В лифте она снова обхватила его руками, глянула в глаза, улыбнулась:

– А знаешь, с дочерью у меня тоже разговора не получилось… Наверное, это так и должно быть, правда?

– Я не знаю, Лизонька. У меня опыта нет. Я впервые в жизни такой поступок совершаю. Я только одно знаю – обратно повернуть уже ничего нельзя. Надо как-то начинать нашу новую жизнь… Завтра с утра пойду работу искать.

Двери лифта открылись, она закопошилась в сумке, пытаясь найти ключи. Нашла, сунула их в замочную скважину, открыла дверь. И обернулась к нему, будто спохватилась:

– Уже завтра?

– Ну да… А чего тянуть? Или ты мне предлагаешь сесть на твою хрупкую шею?

– А мне завтра в ночную смену… Значит, я целый день без тебя буду? Одна?

– Ну… займешься чем-нибудь. Сходишь в магазин, купишь мне зубную щетку.

– Да… И продуктов надо купить… У Ритки в холодильнике ничего нет. Хочешь, я завтра борщ сварю? Я умею!

– Хочу…

– И котлеты!

– И котлеты! Я всего хочу, Лиза! А больше всего – тебя хочу…

Он потянулся к ней, пытаясь обнять, но она вдруг увернулась, спросила тихо:

– А ты… Ты маме своей уже сказал?

– Нет. Но я думаю, она уже знает. Прислала мне сообщение на телефон, чтобы срочно предстал на ковер. Завтра пойду разговаривать…

– Не боишься?

– Нет, не боюсь.

– А я боюсь…

– Чего? Я же с ней буду разговаривать, не ты.

– Она… Она будет унижать тебя. Я знаю. Скандал устроит. Попытается на тебя свой колпак надеть.