Варя улыбнулась в ответ и промолчала. Ей сейчас было над чем задуматься.

— Марина, успокойся, все в порядке, обвинение со Стаса снято, Шевелев отозвал заявление! — сообщил по телефону бывшей жене Илья Геннадьевич.

— Правда? Какое счастье! Это Фридман его уломал?

— Ну, вообще-то это заслуга Вари, она кинулась в ножки Пирогову, а тот вместе с Фридманом довершил дело.

— Пирогов? Илюша, ради бога, не говори Стасу про Пирогова! Заклинаю тебя! И про Варежку тоже!

— Да что за чепуха! Я уже ему сказал!

— О господи!

— Да в чем дело? Кстати, ты в курсе, почему они с Варей расстались? Такая хорошая девочка…

— Илюша, в том-то и дело… У Стаса навязчивая идея, что Варежка ему изменяет с Пироговым. У него это пунктик. А я так мечтала, что они опять сойдутся. Она такая порядочная, по нашим временам это редкость. Ну, а как там Сташек? Можно позвать его к телефону?

— Нет, он спит. А вообще он в ужасном состоянии. Маша врач, она приводит его в чувство, но ему необходим полноценный отдых, он совсем загнал себя… А тут еще эта травля…

— Илья, только не давай ему газет! Я вчера видела интервью с двумя его женами… это ужас!

Они его просто монстром изображают, подлые девки… только Юля отказалась.

— Юля это которая?

— Первая.

— А Варя?

— Варя же официально не была женой… но там написано, что она считает Сташека самым лучшим, несмотря на трудный характер… Бедный наш мальчик! Илюша, скажи, он домой не собирается?

— Мариша, ему у нас лучше.

— Почему это?

— Он здесь не может позволить себе распуститься так, как дома. Но если хочешь его видеть, приезжай.

Марина Георгиевна на мгновение задумалась.

— Нет, я не могу. Ты просто передай ему, что я волнуюсь, пусть хоть позвонит матери…

— Успокойся, Мариша! Главное, этот мерзавец забрал заявление.

— Слава богу!

Варя сыграла второй спектакль и улетела в Рим. К ней туда на два дня должны были приехать Анна Никитична с Никитой. А в Москве было опубликовано интервью Михаила Маковского, где, в частности, говорилось:

Из интервью

Корр.: Скажите, господин Маковский, что побудило вас, располагающего отличной труппой, пригласить на роль Элизы Дулитл Варвару Лакшину? Разве у вас в труппе нет актрисы на эту роль?

М.М.: Видите ли, Варвара Леонидовна Лакшина актриса, великолепно умеющая играть в ансамбле, что, по нашим временам, огромная редкость. Молодые актеры сейчас зачастую даже не понимают, что это такое — ансамбль в театре, и не дают себе труда задуматься над этим, да их этому уже и не учат. К тому же им некогда! А Варвару Лакшину мне порекомендовал Дмитрий Александрович Бурмистров, сам великолепно умеющий играть в ансамбле. Правда, первое время мне казалось, что я поторопился с ним согласиться, но однажды на репетиции я увидел — это именно то, что я искал! Мне давно хотелось поставить «Пигмалиона» в старых традициях репертуарного театра и теперь, когда мы сыграли уже шестнадцать спектаклей, могу без ложной скромности заявить: я доволен, спектакль получился!

Корр.: А госпожа Лакшина останется у вас в труппе?

М.М.: Я очень на это надеюсь!

— Варюшка, что-то мне не нравится твой вид, ты себя совсем не бережешь! — огорчилась Анна Никитична.

— Ничего, как-нибудь! Зато у меня столько предложений! Мамочка, я о таком и мечтать не смела!

— Знаешь, как мне стыдно…

— Стыдно, мамочка? Почему?

— Я не верила в твой талант! Мне вот Марина говорила, что всегда считала Стаса самым талантливым, а я…

— Ах, мама, это чепуха, главное, что я в глубине души всегда в себя верила… И всегда играла…

— То есть?

— Знаешь, я в какой-то момент сказала себе: Варька, тебе дали роль в длинном-предлинном сериале, где ты будешь играть роль образцовой немецкой женщины…

— Эта роль у тебя хорошо получалась, — грустно улыбнулась Анна Никитична. — А, кстати, Марина как-то мне сказала то же самое, слово в слово.

— А сейчас я по-настоящему счастлива…

— А Стас?

— Что Стас?

— Но ты же любишь его, я знаю!

— Не получается у нас, мамочка! Давай не будем говорить о нем.

— Но ты в курсе, как его травят?

— Я сделала для него все, что было в моих силах, — прошептала Варя, — но я думаю, что этим я окончательно погубила наши отношения.

— Но что ты сделала?

— Попросила Пирогова прекратить дело… И он прекратил…

Анна Никитична удивленно глянула на дочь.

— Варь, а он, Пирогов, ничего не потребовал взамен?

— Нет, мама, он в общем-то хороший человек, твой Пирогов.

— Мой! — горько усмехнулась Анна Никитична. — Он Марьянин…

Варя крепко обняла мать.

— Да что ты, Варька? Ты, никак, меня жалеешь? Ерунда все это. У меня есть ты, Никитка, что мне еще нужно в моем возрасте?

Не знаю, подумала Варя, но в одном уверена твердо — тебе совсем не нужно знать, на что способна твоя младшая дочь. Интересно, Пирогов действительно с ней расстанется? Надо же, то, чего Марьяна больше всего боялась, вполне вероятно, скоро случится, и она сама это спровоцировала… Нельзя жить выдуманными страхами, ни в коем случае нельзя! И я никогда не буду придумывать себе страшилки и не буду обращаться к гадалкам, никогда и ни за что!

— Варюшка, детка, ты мне хочешь что-то сказать?

— Нет, мамочка, я просто соскучилась. И еще — что это Никитка такой тихий? У него все в порядке?

— Он просто влюбился.

— Боже ты мой! В кого?

— В Урсулу, внучку фрау Моргнер. Она такая хорошенькая! И, кстати, хорошая добрая девочка. Обожает свою младшую сестренку, той всего полгодика, возится с ней по своей охоте, а Никитка ей помогает.

— Кто бы мог подумать, — задумчиво проговорила Варя.

— Варька, посмотри на меня! — потребовала вдруг Анна Никитична.

— Что, мама?

— Ты, часом, не беременна?

— Откуда ты знаешь? — испугалась Варя.

— Так… И кто отец?

— Стас, мама. У меня никого другого не было…

— И что?

— Откуда я знаю?

— Какой срок?

— Три месяца.

— Будешь рожать?

— Я не знаю, мама… Я так закрутилась, ничего не заметила… А тут… попала в центр реабилитации, там меня и огорошили… Нет, мамочка, я вру…