Его губы скривила кривая улыбка.

- Что? Удивлена? Не таким ты меня представляла? – засмеялся и тут же закашлялся. Меня бросило в жар.

- Нет, я… как это случилось, отец?

- Как? – усмехнулся. – Самира, это жизнь. И я позвал тебя не для этого. Мои дни сочтены, и это факт. Я уже свыкся с этим. Доченька…  - он потянулся и сжал мою ладонь. Это нельзя было нажать крепкой мужской хваткой. Нет. Это было так слабо, так  устало.

- Я так виноват перед тобой, Самира… Перед тобой и мамой.

В глазах тут же защипало. Я отвернулась, желая прогнать слезы.

- Не надо, пап. Я знаю. Все хорошо, я не в обиде, - я улыбнулась, и в этот момент внутри будто щелкнуло что-то.

Больше не было тишины и равнодушия. Нет. Внутри меня стоял оглушительный детский крик и вой. Такой жалобный, что душа сворачивалась от боли. Там плакала маленькая девчонка… Девочка, желающая любви. Девочка, мечтающая, чтобы папа больше никогда не бил ее маму. А мама была счастлива с ним. Эта девочка так раздражающе наивна, она все еще верит в новогоднее чудо. Она все еще загадывает желание и пишет письмо деду морозу прося у него каждый раз одного. Чтобы папа больше не пил и не ругался. Чтобы мы вместе снова поехали в отпуск и были счастливы, как и три года назад.

И сейчас, смотря на угасающие остатки некогда сильного, жестокого человека, я понимаю, что этому не бывать. Никогда уже не бывать девочке Самире счастливой. Никогда не поцеловать мать, и уже вскоре не посмотреть в черные глаза отца. Глаза, так похожие на ее собственные.

- Пап, может есть еще шанс, скажи? Может еще можно? Я поговорю с Зауром, он поможет… он найдет лучших врачей!

- Слишком поздно, милая… Слишком поздно. Ничего уже не поможет мне…

Я молчу. Опускаю голову, стирая с глаз слезы.

- Ты так на нее похожа… - разрывает тишину его слабый голос. Внутри меня скручивается спираль. Словно органы сжимает в комок и я не могу вдохнуть от этой боли.

- Не надо, пап.

- Я виноват и перед ней… Так больно ей делал. Ты знаешь, а я благодарен всему, что произошло… это позволило мне пересмотреть свою жизнь. Увидеть то, что не видел никогда.. не замечал.

Стискиваю кулаки. Не хочу говорить о маме. Это слишком больно. Даже сейчас.

- Папа, что с домом? Почему он пустой?

Он кривится. А теперь в его глазах появляется влага.

- Я потерял все, Сами. Потерял все до копейки. Болезнь, конкуренты. Они растерзали мое дело. Аиша пыталась лечить меня, кучу денег ввалила врачам, и все без толку…

Я не могу поверить ему. Как же могло произойти подобное? Так быстро все поменялось.

- Сами, они без крыши остались. Дом забирает банк, они уже все забрали. Не за себя прошу, за ребенка. Она же пропадет.. не бросай их, когда меня не станет.

- Пап…

- Ты же с ним? С Зауром?

Я киваю. Не могу и слова вымолвить – в горле ком.

- Он не давал мне говорить с тобой.. я столько раз звонил, людей своих направлял на твои поиски. А он всех обратно разворачивал. Он очень сильный, Самира. В его руках огромная власть…

Я ничего не понимала. Пап нес какой-то бред.

- Ты о Зауре сейчас?

Он усмехнулся.

 - Ты совсем не знаешь его, детка… Не знаешь, чем он занимается. Но я доволен им… Главное, чтобы тебя любил. Остальное неважно.

Я потянулась к нему. Взяла его ладонь в свою и сжала.

- Пап, я не брошу их, обещаю. Буду помогать.

Он кивает. Начинает кашлять.

- У нас свадьба скоро. Он предложение мне сделал, - улыбаюсь, показывая отцу безымянный палец с кольцом.

- У него мама такая добрая, светлая женщина. Пап, я поговорю с ним, может получится дом оставить Аише. Он поможет, вот увидишь…

Отец молчит. Смотрит на меня задумчиво, а по старческому изможденному лицу катится слеза. У самой стискивает грудь от накатывающей истерики, но я держусь. Не хочу расстраивать его. Ему и так сложно.

Вдруг раздается стук в дверь.  В комнату входит врач.

- Простите, Мустафа, пора делать укол.

Я киваю и поднимаюсь с постели. Обещаю папе вернуться чуть позже. Выдыхаю мысленно и радуюсь передышке. Мне нужно время собрать себя в кучу. Нужно время, чтобы подумать обо всем и успокоиться. Но больше всего сейчас мне нужен Заур.

***

Бывают моменты, когда все рушится. Когда ты понимаешь, как ошибался в прошлом, как сильно заблуждался во всем. Я всегда считала себя несчастной. Считала себя одинокой. Со смертью мамы весь мой мир перевернулся с ног на голову. Я ненавидела отца, но еще больше я ненавидела Аишу. Мне казалось, эта молодая вертихвостка нагло выперла меня из семьи, окрутив отца. Но сейчас, смотря на девушку с угасшей красотой и потухшим взглядом, я вдруг осознала насколько была не права.

Она ведь и правда любит его. Разве страдала бы так без чувств? Разве рыдала бы до судорожный состояний? Мне было жалко на нее смотреть. На малыша, который вот-вот останется без крова и отца. Да, отец не жалел меня в свое время и поступал эгоистично. Но ведь мы все неидеальны, и разве родителей выбирают?

Я пообещала ей помочь. Сама для себя решила, во что бы то ни стало убедить Заура выручить их. Как ни крути, Аиша и малыш - мои родственники. Он - мой брат, так почему же я должна оставлять его без средств к существованию?

Заур был уже дома. Он встретил меня на крыльце. Стоило выйти из машины, и увидеть его высокую фигуру, слезы тут же полились из глаз. Я рванула к нему. Он был нужен мне. Нужен, как никогда раньше. Жар его тела, его сила. Я хотела снова укутаться в кокон его защиты и не о чем не думать. Греться и греться в его ласке, в его жарких поцелуях и объятиях.

Я буквально запрыгнула на него. Спрятала лицо у него на груди, а саму трясло всю. Зу был напряжен. Он практически насильно поднял мое лицо, заставив в глаза его взглянуть.

- Говори, ты же понимаешь, так еще хуже…

Его лицо было напряженным, взгляд каким-то диким и потерянным.

- Он болен, Зу. Они банкроты и скоро останутся на улице… ты должен им помочь…

Его лицо исказила гримаса злости.

- Ты жалеешь его? Несмотря на все это, ты…

- Конечно, Зу! Он ведь мой папа! Понимаешь?! Он так слаб. Рак превратил его за несколько месяцев в дряхлого старика. Если бы ты видел его, ты бы все понял…

Его взгляд стал растерянным.

- Сколько ему осталось? Что говорят врачи? – я слышала тревогу в его голосе.

- Считанные дни, Зу. Месяц, может два… Он плакал.. ты понимаешь? Мустафа! Мой отец рыдал! Он просил у меня прощения… он смирился. Там так ужасно. Их дом… он пропитан этой болью и отчаянием.