Летом 1928 г. служба Каннингхэма на Вест-Индской эскадре подошла к концу. В июне он отбыл на родину на пассажирском пароходе «Ароя», доставившем его в Ливерпуль 4 августа. Каннингхэм уже пресытился зваными вечерами, бесконечными церемониальными визитами, приемами, торжественными обедами и банкетами. Ему хотелось вернуться к нормальной службе и заполнить пробелы в знании новейших достижений военно-морской техники. Служба в Вест-Индии способствовала быстрой потере квалификации.

Каннингхэм прибыл в Адмиралтейство для доклада, практически без надежды получить в ближайшее время командную должность на флоте. Хотя береговая служба его не прельщала, он пытался напроситься начальником учебного подразделения в Гарвиче, но и эта должность оказалась занятой. Ему не предложили ничего лучшего, кроме прохождения курсов для старших офицеров в Ширнессе. Там Каннингхэму пришлое; прослушать множество лекций по самым различны темам, включая инструктаж по методике проверки двойной бухгалтерии. Последний преподавался с таким знанием дела, что у Каннингхэма сложилось впечатление, будто военный флот действительно ведя двойную бухгалтерию. Слушателям курсов пришлось участвовать в полевых учениях на прилегающей местности и даже готовить оборонительную позицию и глубоком снегу. Польза от этой трехмесячной учебы для морских офицеров была очень сомнительной.

В конце 1928 г. Каннингхэм вновь обратился запросом в Адмиралтейство относительно будущей назначения и с ужасом узнал, что его собираются послать еще на одни, на сей раз годичные курсы в Колледже Имперской Обороны. Он по-настоящему встревожился, поскольку никогда не обучался штабной работе и практически не имел представления о структур и организации штаба большого флота. Колледж Имперской Обороны был основан сравнительно недавно. Его главная идея заключалась в совместном обучении старших офицеров армии, флота и военно-воздушных сил, а также офицеров из доминионов с целью подготовки их к службе на высших командных должностям и отработки взаимодействия разных родов вооруженных сил. Помимо специальных военных дисциплин слушателям Колледжа Имперской Обороны читались лекции по международным отношениям и экономике, которые также посещали высокопоставленные гражданские чиновники из министерства иностранных дел к некоторых других департаментов. Курсы имели целью расширить кругозор слушателей и привить им умение мыслить более масштабными категориями, выходящими за рамки их профессиональной специализации.

Начальниками курсов назначались по очереди представители флота, армии и авиации. Преподавательский состав также набирался из всех трех родов вооруженных сил. Предполагалось, что слушатели курсов также будут отбираться особым образом, и этот принцип очень строго соблюдался в армии и военно-воздушных силах. Однако на флоте сложилась привычка посылать тех, кто «подвернется под руку» — очень скверная практика, в результате которой морские офицеры из числа слушателей, как правило, заметно уступали по интеллекту и способностям своим коллегам из других родов войск.

Впоследствии Каннингхэм неоднократно подчеркивал, что год, который он провел в Колледже Имперской Обороны был, пожалуй, самым интересным и поучительным в его жизни. Многое оказалось для пего абсолютно незнакомым и подчас давалось с трудом. Но инструкторы и эксперты всегда с готовностью приходили на помощь. Каннингхэм действительно научился очень многому. Особенно полезным он считал общение с гражданскими чиновниками и преподавателями, высказывавшими нетривиальные и интересные идеи.

Помимо интересных лекций и семинарских занятий, обучение в Колледже Имперской Обороны предусматривало множество практических ознакомлений. Слушатели посещали танковые училища, училища войск химической защиты, военно-морские училища в Портсмуте, Осборне и Дартмуте, военные аэродромы, экспериментальные базы и полигоны. Особенно интересной была поездка по полям сражений 1914–1918 гг. во Франции под руководством генерала А. Монтгомери-Мэсинберда. Генерал обладал потрясающей памятью: он без всяких записей и карт характеризовал эпизоды того или иного сражения, называл имена командиров подразделений, в нем участвовавших. Под Ле-Като он даже вспомнил имена некоторых командиров взводов.

Обучаясь в Колледже Имперской Обороны, в 1929 г. Каннингхэм совершил свой первый в жизни полет на самолете. Пилотировал машину его однокурсник, командир авиакрыла лейтенант Чарльз Портал, впоследствии маршал авиации виконт Портал — Хангерфорд. Многие слушатели этих курсов в годы Второй мировой войны занимали самые высокие командные посты. Среди инструкторов у Каннингхэма нашлись старые знакомцы, прежде всего, капитан I ранга Джеймс Сомервилл.

Во время учебы Каннингхэм возобновил знакомство с Ноной Байт, возвратившейся из Тринидада вместе со своим братом. 21 декабря 1929 г. они поженились. Через месяц жениху исполнилось 47 лет. Невеста также была уже дамой средних лет и далеко не красавицей. Люди, близко знавшие чету Каннингхэмов единодушно характеризовали Нону как очень стеснительную и замкнутую женщину, которая всю жизнь побаивалась своего мужа. Впоследствии бывало, что какому-нибудь флаг-капитану удавалось «разговорить» супругу командующего флотом и она вроде бы «отмякала», но на следующий день при встрече миссис Каннингхэм вновь «замыкалась в свою скорлупу» и делала вид, что не знает этого офицера. У них никогда не будет своих детей, и всю теплоту чувств они обратят на многочисленных племянников и племянниц Каннингхэма.

Перед свадьбой Каннингхэм получил известие, что его назначили командиром линейного корабля «Родней» в составе Атлантического флота. В многочисленных письмах и телеграммах друзья и сослуживцы поздравляли Каннингхэма с тем, что ему удалось одновременно заполучить жену и самый мощный линкор британских военно-морских сил.

15 декабря 1929 г. Каннингхэм прибыл на «Родней», стоявший в Девонпорте, Укомплектованный отличным опытным экипажем, линкор прослужил в составе флота всего два года. Каннингхэм стал его третьим по счету командиром. «Родней» показался ему невероятно громадным. Никогда за время своей службы Каннингхэму не приходилось командовать кораблем, по размерам хотя бы отдаленно приближавшемуся к этой 35.000-тонной махине. «Родней» имел весьма необычный вид, даже по сравнению с другими линкорами. Три трехорудийные башни, размещенные в носовой части корабля, отнесенные к корме надстройки и машинное отделение, диковинного вида высокая башнеподобная рубка — все это создавало дополнительные трудности в управлении этим кораблем, тем более для человека, который пытался управлять им так, как будто это был верткий эсминец.

Каннингхэма, питавшего особую нелюбовь к большим кораблям, на «Роднее» все раздражало. Эти величественные промедления с реакциями на изменение положения рулей и скорости вращения винтов. Огромное количество офицеров, выполнявших такие работы, которые, по его мнению, могли бы с успехом выполняться мичманами и старшинами.

Когда в сентябре 1930 г. лейтенант Джон Грант написал Каннингхэму письмо, в котором спрашивал совета, соглашаться ли ему на предложение адмирала Говарда Келли стать его флаг-лейтенантом на эскадре в водах Китая, тот ему ответил следующее: «В качестве флаг-лейтенанта ты будешь как китайский кули, обученный только таскать и подносить. Я допускаю, что они необходимы, и на службе найдется немало молодых людей с хорошими манерами, которые отлично подойдут для такой работы, по ни для чего более. Я не думаю, что „живому человеку“, такому как ты, следует браться за такое дело. Потом, на других кораблях на бывших флаг-лейтенантов всегда смотрят с подозрением, и тормозят их продвижение по службе, как людей никчемных. Все время говорят, что пройти службу на большом корабле необходимо нам всем. Я с этим категорически не согласен. Лучшие офицеры на большой корабль приходят с подводных лодок или эсминцев. Я бы в любом случае пошел бы старшим офицером на миноносец, чем быть 10-м в списке капитан-лейтенантов на линкоре. Я всегда утверждал, что на эсминцах гораздо больше настоящей дисциплины, чем на больших кораблях, и, конечно, там мы всегда в непосредственном контакте с нашими матросами. Командир эсминца вымокает на мостике до нитки, также как и любой из его матросов, а его коллега (на линкоре. — Д.Л.) выходит сухоньким из своей роскошной каюты, где он сидел, не подозревая о том, что творится вокруг, и поднимается в не менее роскошную рубку». Стоит ли удивляться, что после такого письма Джон Грант пошел служить старшим офицером на эсминец «Уотчмэн».