Не позволила, но и надежды на спасение не оставила бы.

И вслух, уныло и покорно:

— Нет, конечно, я бы позвала мастеров теней. Ведь тех, кого захватил дух, уже не вернуть, правда?

Витор снова попытался появиться из тени и опять потерпел неудачу. Странно, мой ответ ему почему-то не понравился. Псина, которая никуда не делась, начала расти, наводя на совершенно бредовые мысли. А что, если я сейчас говорю не с Витором? А с духом, принявшим его облик? Точно, бред! Мастер не может стать источником силы. И занять его тело обитатели эфира не в состоянии.

Жаль, не бывает женщин — мастеров теней. Иногда я мечтала, что мы с Эли могли родиться ими и все сложилось бы по-другому.

— Хорошо, в общих чертах все так и есть. А что вы знаете о женах мастеров теней? — перескочил Витор.

— Немного. Они ваша собственность. Вы принимаете за них решения. Держите взаперти. — Исподтишка покосилась на тень.

Как же неудобно, что я не вижу его лица!

— И как вы не побоялись заключать договор с таким тираном? — зло усмехнулся Витор.

— Боялась, — призналась я.

— Но кредиторы отца страшнее?

— Да.

Витор долгим взглядом посмотрел на меня. Голову не опустила, глаз не отвела. Лица его не видела, но по позе поняла, что он не верит мне до конца, и это плохо.

— А что бы вы, моя юная самоотверженная двэйна, сказали, узнав, что все ужасы, которые любят посмаковать кумушки, это не тирания, а забота?

— Что это вполне возможно. — Мне это пару раз приходило в голову, когда собирали сведения о мастерах. Но причин для тотальной опеки над женами я не нашла, поэтому отмела догадку как попытку оправдать двэйнов, столь нужных для королевства, да и вообще для любого государства. — Но для этого должна быть причина.

— Рад, что выбрал именно вас. — Прозвучало двусмысленно дальше некуда.

Я, почувствовав себе неуютно, заерзала. Мышцы напомнили, что, да, они еще не забыли, как тащили Кевина. Я едва слышно зашипела от боли.

— Может, горячую ванну? — неожиданно предложил Витор, наблюдая за тем, как я пытаюсь принять удобное положение.

— Почему не доктора?

— Доктор до утра занят с Кевином. Ванну?

Тело заломило сильнее.

— Да, не откажусь. — И, с интересом глядя на мужа: — А как вы собираетесь звать горничную? Вы же умерли? Снова будете изображать глас рассудка?

— А я не собираюсь никого звать, — провокационно сообщила тень, исчезая.

Вспомнились слова Витора, что, если закрыть глаза, супруг будет вполне материальным. Прохладные губы… Витор ведь опытный мужчина… Ох, да что за наваждение?! Я здесь не за поцелуями. Дотронулась до пояса с накопителями. Ребята, вы уж постарайтесь! Работайте шустрее! Пожалуйста!

— Ванна готова, двэйна! — Алистер вырос из тени кровати, подхватил меня на руки.

Пришлось зажмуриться — никогда бы не подумала, что можно передвигаться на руках плоской тени. Это жутко. Такое чувство, что вот-вот свалишься на пол!

В ванной меня осторожно опустили на скамейку.

— Сами справитесь?

— Да, — закивала я: вид пузырящейся в мраморной ванне пены подействовал лучше обезболивающего.

— Понадобится помощь — я за дверью.

И тень исчезла.

Попеняв за неприличные мысли, я, морщась и тихо постанывая, стянула одежду. Погрузившись в ароматную пену, откинула голову на бортик и закрыла глаза. Пока тело расслаблялось, я раскладывала по полочкам то, что узнала.

Шутка — не шутка.

Причины мне озвучивать отказались.

Проверка родственников на вшивость? Скорее всего.

Тройка самых «блохастых» уже выявлена. Кевин, его матушка с батюшкой и пара дальних кузенов.

Что будет делать дальше Витор — неизвестно. Но мне позволили отстраниться. Значит, буду сидеть у камина и читать. Главное, чтобы Алистер не исчезал больше надолго — накопители заряжаются совсем медленно.

А! Забыла!

Меня выбрали не случайно. Впрочем, я подозревала, что вряд ли была единственной претенденткой на пикантное предложение овдоветь.

И непонятно, к чему сказанная Витором фраза о заботе о женах мастеров.

Элиза на моем месте тут же нафантазировала бы любовь, страсть и желание покойника продлить наши отношения уже без контракта. Я скептически хмыкнула и повела плечами, расслабляя мышцы. Витору скучно, вот и играет со мной.

У меня меж тем наметились проблемы.

Тоник закончился — раз.

Мои способности меняются — два.

Накопители заражаются совсем медленно — три.

В окрестностях завелся воплощенный дух, у которого я дважды увела добычу, — четыре.

Многовато для простого плана, обреченного на успех, каким казалась наша афера вначале.

Ну, предположим, с первым мне поможет доктор. Придется придумывать причину. Но это если у меня не выйдет обходиться без тоника. Я сильная. Правда сильная.

Сделать что-либо, чтобы остановить развитие способностей, — не в моих силах. Только скрыть их от окружающих. Потому что они не магические, а непонятного происхождения. Мне лишнее внимание ни к чему.

Накопители… надо попробовать быть рядом с Витором почаще. Если бы еще он предупреждал, что исчезнет. Впрочем, он не один тут мастер. Кевин ранен, и в том, что хозяйка дома беспокоится о его здоровье, ничего странного нет. Лишь бы он сам ничего себе не надумал.

Последнее — дух.

Неплохо бы вспомнить, что мне показалось подозрительным в ивняке.

И попробовать определить его вид. Дух весьма виртуозно скрывался в тени, и, кроме внушительной длины клыков и серого цвета шерсти, я ничего определенного о нем не знала.

Надо разобраться, кому я дорогу перешла.

Защита — это хорошо, но, мне кажется, серый зверь достаточно умен, чтобы найти способ ее обойти. Кстати, он так упорно держится возле деревни оборотней или около поместья?

Порыв ветра распахнул окно, разогнал пену, приятно охладил лицо. В воздухе промелькнули серебристые крылья и женские силуэты. Эфирии, облетев ванную, выпорхнули в окно.

От неожиданности я тихо вскрикнула. Шум услышали в спальне, и рядом со мной появилась тень.

— Вы в порядке? — Витор разглядывал — да, именно разглядывал, в этом я была уверена, — меня, сидящую в ванне.

Эфирии — шутницы, всю пену на пол сдули! Вот вам очередное исключение: эфирии живут в своем мире, а баловаться могут и в нашем. Они же ветер! И они отнюдь не единственные духи, способные воздействовать на наш мир, к сожалению. Стихийные порождения эфира в той или иной мере соприкасаются с нашим миром.