Громкое ругательство сорвалось с его губ, когда острый каблук впился ему в ногу. Нелепо подпрыгнув, Жак схватил Элайну за руку, но тут же пошатнулся, и в ушах у него зазвенело от хлесткой пощечины. Он и не подозревал, что в этом хрупком теле кроется такая сила. Ну нет, это уж слишком! Никто не смеет наносить такое оскорбление самому Жаку Дюбонне!

С трудом удержав равновесие, незадачливый кавалер грубо схватил незнакомку за плечи, желая немедленно отомстить, но уже в следующий момент кто-то крепко взял его за шиворот и встряхнул с такой силой, что у него с головы слетела шляпа. Француз схватился было за стилет, но его рука мгновенно оказалась зажатой словно в железных тисках, а в спину между лопатками уперлось острие ножа. Жак висел, едва касаясь тротуара носками ботинок, и даже не мог оглянуться, чтобы посмотреть на противника.

Чернокожий слуга соскочил с козел ландо, намереваясь вступиться за хозяина, но вдруг застыл на месте, вовремя заметив, что ему в грудь направлено дуло «ремингтона» сорок четвертого калибра, а затем медленно вернулся на свое место.

Коул Латимер резким движением поставил зарвавшегося буяна на ноги.

— Похоже, месье Дюбонне, — протянул он, сверкнув глазами, — вам доставляет патологическое удовольствие нападать на женщин и детей.

Француз нервным движением оправил сюртук и поднял шляпу. Отряхивая ее, он исподлобья взглянул на Коула.

— Вы уже трижды вставали у меня на пути, капитан, — он кое-как водрузил шляпу на голову, — а я не из тех, кто забывает отдавать долги!

Капитан небрежным жестом сунул пистолет в кобуру, но на всякий случай не стал застегивать ее. Потом он обернулся к женщине в черном:

— С вами все в порядке, мадам?

Элайна слегка отвернулась, чтобы ему труднее было различить ее лицо под вуалью, и кивнула.

— Вы хотите, чтобы этого человека привлекли к суду? Она отрицательно покачала головой.

— Стало быть, пусть убирается, и покончим с этим.

— Я безмерно благодарна вам, капитан, — еле слышно выговорила девушка.

Этот мелодичный, нежный голос показался Коулу вроде бы знакомым, но вспомнить, где он слышал его, капитану так и не удалось.

— В следующий раз все будет совсем иначе. — Казалось, Дюбонне все еще не мог смириться с поражением.

Коул застегнул кобуру.

— Хочу дать вам совет: берегите себя. Мне, как никому другому, известно, что пулевые ранения опаснее ран, оставленных саблей.

Жак надменно взглянул на своего противника.

— По-моему, мы оба остались в проигрыше. — Он указал на удаляющуюся фигуру в черном.

Коул следил за женщиной до тех пор, пока она не свернула за угол, и в результате не заметил, как Жак подал знак стоявшему в стороне рослому тощему мужчине, который тут же двинулся вслед за незнакомкой.

— Всего хорошего, капитан Латимер. Думаю, мы еще увидимся!

— Как знать! — Коул небрежно прикоснулся к шляпе. Экипаж тронулся, и капитан Латимер, проводив его взглядом, стал восстанавливать в памяти краткий разговор с вдовой. Отчего-то ему захотелось узнать об этой женщине все. А этот голос — он окутывал его, словно туман, и тут же ускользал из памяти. И все-таки Коул был уверен, что однажды уже слышал эти волшебные мелодичные звуки.

Подходя к знакомой двери, Элайна и не подозревала, что сообщник Дюбонне следит за ней. Подобрав юбки, она взбежала по лестнице и на площадке столкнулась с Робертой. Несмотря на то что время близилось к полудню, кузина еще не успела сменить ночную рубашку на платье.

— Где ты была? — требовательно спросила старшая кузина.

Элайна проскользнула мимо, на ходу развязывая ленты шляпки.

— Ходила в банк узнавать насчет Брайер-Хилла.

— Что? — взвизгнула Роберта, бросаясь следом. — Ты подвергла всех нас опасности из-за какой-то жалкой фермы? Да как ты посмела!

Элайна обернулась, и ее глаза потемнели, точно небо перед грозой.

— Эта «жалкая ферма», дорогая, — с расстановкой произнесла она, — мой родной дом. Рядом в земле покоится моя мать. Если ты намерена продолжать этот разговор, впредь прошу упоминать о Брайер-Хилле с должным уважением.

— И ты еще угрожаешь мне! — Казалось, Роберта вот-вот лопнет от злости. — Если бы не твое появление здесь, нам вообще не о чем было бы беспокоиться. Скажи спасибо, что мы не вышвырнули тебя вон!

— Если бы не я, милочка, не видать бы тебе Коула как своих ушей, — язвительно напомнила Элайна.

Опасный блеск в глазах кузины лучше всяких слов убедил Роберту, что продолжать спор бесполезно.

— Когда только мы с Коулом уедем отсюда и забудем наконец обо всех вас!

Снимая туфли, Элайна бросила через плечо:

— Вчера, вернувшись с работы, я слышала твой разговор с миссис Мортимер. Никак вы с Коулом собираетесь в Вашингтон?

— И тебе не совестно подслушивать!

— Когда ты принимаешь у себя янки, мне приходится быть начеку, — Элайна криво улыбнулась, — чтобы не поплатиться жизнью.

— Миссис Мортимер всего лишь жена офицера, — поправила Роберта. — Она обещала попросить мужа, чтобы Коула перевели в Вашингтон. Возможно, он даже станет врачом самого президента. Он так талантлив…

— Бог мой! Зато ты чересчур тщеславна. Полагаю, ты уже говорила с ним об этом?

— Пока не вижу необходимости, но скоро он обо всем узнает.

— Очень мило с твоей стороны. Не сомневаюсь, капитан Латимер будет в неоплатном долгу перед тобой — ведь ты продвинешь его по службе…

— Тебе вовсе незачем кривляться. — Роберта гордо вскинула голову. — Я желаю ему только добра. По крайней мере я сделаю для него больше, чем смогла бы сделать ты. Тебе, пожалуй, было бы под силу только одно — подарить ему целую кучу слюнявых младенцев!

— Ты права. — Элайна театральным жестом воздела руки к потолку. — Как всегда!

В сентябре весь город пришел в радостное возбуждение из-за поражения северян при Чикамоге, а в октябре горожане обрели новую надежду, узнав, что генерал Ли, двигаясь на север, пересек реку Рапидан. Но наступил ноябрь, и армия Ли вернулась на те же зимние квартиры, где размещалась месяц назад, а затем Грант обратил армию Брэгга в бегство к югу от Чаттануги, в то время как Лонгстрит не сумел прорвать оборону северян у Ноксвилла. После этого Новый Орлеан окончательно расстался с мечтой о скором воссоединении с остальным Югом.

Рождество и начало нового года горожане провели в унынии. В феврале Шерман углубился в долину Миссисипи, а на востоке войска по-прежнему бездействовали. Фрегат янки «Хусатоник» был потоплен подводной лодкой «Ханли», однако новости о победах конфедератов померкли, когда янки назначили губернатором Луизианы некоего Дж. Майкла Хана, ярого противника южан.