— Самовольничаешь, Череп, — без одобрения заметил Игорь Леонидович, кутаясь в ворот плаща — сидеть без движения становилось холодно. — Ты что, в натуре, наживку из меня сделал?

— А также из себя, — напомнил Павел Максимович. — И из этих двух муделей, которым давно пора появиться…

«Если их раньше не перехватит Платов со своей шалашовкой», — с содроганием подумал Игорь Леонидович. Чувствовать себя червяком на рыболовном крючке было действительно неуютно. Зашипела рация в кармане у Черепа, прорезался эфир. Лютый вздрогнул.

— Проехал Ушинский, Павел Максимович, — лаконично поведал старший в засаде. — То ли пьяный, то ли под кайфом, весь на взводе. Мы его остановили уже у опушки — так он чуть в лес не рванул с перепугу. Встречайте.

— Понял, Дроздов, отбой, — проворчал Череп и отключил рацию. — Приехала, блин, Вошь гребаная…

Через пару минут за строениями замелькал подержанный пикап с внушительным дорожным просветом. Он двигался рывками, вилял. Остановился на парковке, едва не снеся задний бампер красавцу Игоря Леонидовича, с подножки спрыгнул худощавый мужчина — весь дерганый, взвинченный — и, сильно хромая, припустил к особняку.

И вскоре Георгий Иванович Ушинский (партийная кличка — Вшивый) присоединился к товарищам. Сначала подбежал к окну, держась пятерней за бок (старые раны давали знать), пофыркал, заковылял к дивану — свалился на него, не удосужившись отогнуть чехол. Даже в темноте было видно, как деформировалась рожа у зэка, опухоль исказила невнятные черты, нос украшало жирное пятно лейкопластыря.

— Чо за фигня, братаны? — глаза шныряли, светились зеленоватыми огоньками — их обладатель, видимо, располагал способностью видеть в темноте. Он яростно шепелявил. — Лютый, ты сказал приехать — я приехал. Что происходит, в натуре? Не базарить — колеса катить надо… Слушайте, вы чего задумали, а? — Вшивый явно встревожился, начал приподниматься. — Вы учтите, я в ваших делах не участвую, у меня свой бизнес накрывается. Чо за посиделки вообще? На опушке чуть от страха не обосрался, когда машину перехватили вояки Черепа, тут у вас все такое загадочное…

— Вошь, не бузи, а? — взмолился Череп. — Без тебя, ей-богу, тошно. Ничего с тобой не сделается, можешь помолчать?

— Чего это я должен молчать? — упорствовал Вошь. — Мы чё тут, радуемся жизни? От нас попахивает оптимизмом? — Он взъерошил сальные волосы, принялся их нервно теребить, и Череп стиснул кулаки, борясь с искушением сделать ему укладку одним ударом. От пакостной привычки постоянно чесать волосы этот субъект так и не избавился — за нее и заслужил на зоне поганую кличку.

Вновь ожила рация, и старший в группе захвата поведал, что по лесной дороге проехало депутатское тело с внушительной охраной. Череп присвистнул, украдкой покосился на Лютого. Действительно конфуз бы получился. Депутат Андроник оказался умнее, чем представлялось — впрочем, куда уж в его плачевном положении ездить без охраны? Лютый тоже усмехнулся — мочить вместе с горе-депутатом всех его лбов? Еще один внушительный внедорожник занял место на импровизированной парковке, из машины выгрузились пятеро и зашагали в дом, вращая головами, как сычи. Телохранители депутата были вооружены такими же «узи», как охранники Мамонтова, только из разряда «микро», что, впрочем, не умаляло их боевой эффективности. Охранники смешались, а депутат, похожий на капусту (возможно, кроме пары курток, он натянул на себя бронежилет), доковылял до дивана и пристроился с края, положив на колени и обняв компактный кожаный чемоданчик.

— Все свое носишь с собой, Кирпич? — полюбопытствовал Череп. — Что там у тебя — сменные носки, трусы, фотография любимой болонки… тьфу, блондинки? Или что-то посолиднее? Ядерная кнопочка? Пара лимонов зелени? А что, вполне войдут.

— Не твое дело, — пропыхтел страдающий одышкой избранник. — Я тебе не Кирпич, понял?

— Ах, простите, Иван Мартынович…

Два лучика света скрестились на новоприбывшем. На депутата было жалко смотреть. Не лицо, а собрание кровоподтеков и гематом. Глаза слезились от страха и возбуждения. Тряслись подбородки — основной и «дополнительный». Он то и дело косился на своих охранников — те «ассимилировали» с людьми Лютого и приглушенно болтали. Двое выбрались на улицу — чтобы обогнуть по периметру здание.

— Что случилось, Игорь Леонидович? — пробурчал, пряча глаза, Андроник. — Чего позвал, да еще в такое гиблое местечко? Сюда без танка не доберешься, блин…

— Не доверяешь ты нам, Кирпич, ох, не доверяешь, — покачал головой Лютый. — Смотри-ка, целую свиту с собой притаранил. Думаешь, мы замочить тебя собрались? После всего, что мы вместе вынесли?

— Да мне по барабану, чего мы там вынесли, — проворчал депутат. — Может, и замочить, кто вас знает. Только хрен вы меня замочите. Мочилка не выросла. Давай, бухти, Лютый, чего надо, да расстанемся. Некогда мне.

— В бега собрался, — резюмировал Череп. — Стало быть, про пару лимонов зелени — это я угадал… Вот только есть риск, Кирпич, что ты уже не выберешься отсюда со своими парнями…

В тоне Черепа звучало что-то недоброе. Кирпич напрягся, готовый соскочить с дивана.

— Угрожаешь, Череп?

— Да опомнись, — ухмыльнулся директор охранного агентства. — Нет у нас планов отправлять тебя на Голгофу, Кирпич. Ни тебя, ни Вшивого. И не было никогда. В натуре, мы вас любим всей душой, а главное, ценим. Вы дороги нам как память. — Череп скабрезно захихикал. — А вот за то, что привез своих людей, Кирпич, тебе особый респект. Теперь нас тут точно целое войско. Восемь рыл в лесу, восемь в доме…

— Яснее можешь? — мрачно перебил депутат.

— Только без бузы, — предупредил Череп и начал повествовать. Он еще не закончил, а Вшивый уже ахнул, начал бледнеть, вцепился в подлокотник дивана. Помертвел депутат.

— Я сказал, без бузы, — напомнил Череп.

— Да вы чо, ошизели, в натуре? — зашипел Вшивый. — Череп, мля, у тебя язык как-нибудь с мозгом соединяется? Ты чего наделал? Мы же в западне по твоей милости… Не, вы как хотите, а я канаю отсюда, могу и по лесу прогуляться… — Он оказался не таким уж пьяным и недоразвитым — спрыгнул с дивана и помчался на негнущихся ногах к выходу.

— Артем, — бросил через плечо Игорь Леонидович. Работник среагировал, и через пару мгновений «семейный урод» с возгласом негодования вернулся обратно — вписался точно в диван и принялся на нем ошарашенно озираться.

— Череп, в натуре, ты с головой сегодня дружил? — разлепил помертвевшие губы депутат. — Мы вам что, мальки на хищную рыбу? У меня и так неприятности на каждом шагу. Башка постоянно трещит. Вчера работник уволился и так на меня смотрел… Сегодня выяснилось, что помощника вызывали на допрос в отдел экономической безопасности, и даже с адвокатом не дали пообщаться…

— И ты решил намылить лыжи, — кивнул Череп. — Все логично, Кирпич. Нужно платить за ошибки молодости. Все в порядке, братва, — сменил он тон, — мы ничем не рискуем. Во-первых, мышка в мышеловку может не залезть. Во-вторых, если все же залетит, я немедленно звоню своему заму, и он подбрасывает еще человек пятнадцать, которые с гарантией перекроют выезд на шоссе. Не попадутся ночью — будем искать с рассветом и точно отымеем этих умников. По существующему плану их должны перехватить мои люди, что сидят сейчас в лесу. Они терпеливы, нос не высовывают, то есть шансы имеются. В худшем случае мы понапрасну потреплем себе нервы и вернемся в город… или куда мы там должны вернуться. Не вижу оснований для паники. В доме восемь штыков, помимо нас, чего вы перетрусили?