— Что вы тут делаете? — разъяренно набросилась на него Флоренс. Сердце у нее бешено колотилось, руки дрожали так, что она чуть не уронила торт.

Он забрал у нее торт.

— Я объясню по дороге, — произнес мистер Фитцгиббон ласковым голосом, который утешил бы любое горе.

— Я не хочу… — робко начала она.

— Хватит, хватит, давайте это оставим. Я взял недельный отпуск, доставив массу неудобств себе и пациентам. Два дня уже и так прошли впустую. Я больше не желаю зря тратить время.

Они вышли на деревенскую улицу… Впереди виднелся дом правления.

— Отдайте торт, — ожесточенно потребовала Флоренс.

— Дорогая моя, вам сейчас ничего нельзя брать в руки. Вы дрожите как осиновый лист, и я смею надеяться, что причина этому я.

Флоренс замерла на месте, позабыв, что может пробудить любопытство у тех, кто зашел в местный магазин, не говоря уже о тех, кто от нечего делать сидел в доме у окна.

— Конечно, это из-за вас, Александр. Отрицать было бы глупо. Ну, а теперь, когда вы все знаете, пожалуйста, уходите. Ладно?

— Ну уж нет. Зачем, по-вашему, я взял этот отпуск? Делать предложение в консультации мне не хотелось, а в те нечастые часы, когда мы оставались вдвоем, не было удобного момента. — Врач держал торт одной рукой, а другой стиснул ее руку. — Выйдете за меня замуж, Флоренс?

Она уставилась на него и глубоко, радостно вздохнула, но только собралась ответить, как ее окликнули.

— Мисс Флоренс, этот торт передала ваша мама? Давайте его мне. Я как раз иду на собрание, и вам не придется терять время.

Флоренс ничего не слышала. Тогда мистер Фитцгиббон, отпустив ее руку, перешел на другую сторону улицы, отдал торт и даже перекинулся несколькими вежливыми фразами с услужливой женщиной, прежде чем вернулся обратно к Флоренс. Он взял ее под руку.

— Между церковным двором и школой есть милое зеленое местечко, — разумно заметила она, и они медленно туда направились под взглядами нескольких женщин, которые до того подглядывали за ними из окон магазина, а теперь столпились в дверях, чтобы посмотреть, как будут развиваться события дальше.

У церковного двора росло всего несколько деревьев, но зато было спокойно. На полпути они остановились, и мистер Фитцгиббон заключил Флоренс в объятия.

— Я просил твоей руки, милая, но прежде, чем услышу от тебя ответ, должен признаться тебе в любви. Я люблю тебя уже давно. Я много думал об этом в последние недели и понял, что полюбил тебя, когда впервые увидел — в окне с припудренными пылью волосами.

— Но ведь ты ни разу, ни разу словом не обмолвился…

— Я так боялся, что я тебе безразличен. Но, когда ты устроила мне сцену — со своим увольнением, — тогда я решил, что, похоже, ты ко мне не совсем равнодушна. Если ты мне откажешь, любимая, я уйду в монастырь или уеду куда-нибудь далеко-далеко.

— Нет, не делай этого. Никогда от меня не уезжай, — порывисто сказала Флоренс. — Я этого не вынесу. Я не сразу поняла, что люблю тебя, но теперь от этого не отступлюсь.

Мистер Фитцгиббон крепко сжал ее в руках.

— Я тебе верю. — И он ее поцеловал, чуть помедлил и поцеловал еще раз.

Но они уже были не одни: вырвавшиеся на обеденный перерыв из школы дети с любопытством подглядывали за ними из-за угла.

— Он целует и обнимает нашу мисс Флоренс, — сказал кто-то, после чего раздался пронзительный голос: — Эй, мистер, вы собираетесь жениться?

— Да, мы так решили, — подняв голову, ответил он. — А вам советую бежать домой и всем сообщить эту новость.

— Александр. — Флоренс оторвала голову от его плеча.

— Повтори еще раз.

— Что?.. Александр?.. Зачем?..

— Приятно слышать…

— Александр, любимый. — Флоренс улыбнулась и поцеловала его.