– Дьявол меня раздери! Это вы, Бонне!

На лекаря с изумлением взирал Пьер Рю.

Венсан поспешно извинился.

– Вот уж не думал, что кто-то в этом замке может сбить меня с ног, – проворчал Медведь, потирая ушибленное плечо. – Куда вы так несетесь?

Откровенность не входила в число достоинств Венсана. Или недостатков – зависит от того, с какой стороны посмотреть. Как бы там ни было, он не собирался посвящать начальника охраны в свои дела.

Но оказалось, что Пьер и не ждал ответа.

– Вы уже осмотрели маркиза? Кажется, он неудачно упал и расшиб лицо.

– Его светлость здесь?

– Вернулся к первым петухам.

Венсан немного помолчал.

– Охота была удачной? – спросил он.

– Как сказать… – протянул Пьер со странным выражением, которое лекарь не смог истолковать. – Во всяком случае, они поймали Птичку.

Лекарь сжал губы – это было единственное внешнее проявление его чувств.

– А что с ведьмой?

Показалось ему, или лицо Медведя и впрямь омрачилось на мгновение?

– Они нашли ее укрытие и сожгли дотла, – медленно проговорил Пьер. – Полагаю, можно считать это удачной охотой.

Взгляд его переместился с Бонне на необъятное море леса, волнующееся далеко за стенами замка. Он словно что-то искал глазами – столб дыма, может быть, подумал Венсан, но тут же понял, что дым давно должен был развеяться.

Пьер Рю, рассеянно скользя взглядом по зубчатому краю леса, думал о том, какую глупость сделал маркиз де Мортемар. Опасную глупость! В Пьере жил глубоко въевшийся, как грязь в ладони крестьянина, страх перед тем существом, что обитало в лесу. Он видел его лишь однажды, много лет назад, и от встречи у него сохранились не воспоминания, а, скорее, ощущения. Но до сих пор, стоило ему мысленно вернуться на темную лесную тропу и почувствовать запах дыма от пылающего за спиной замка, в памяти его всплывала женщина, в которой не было ничего человеческого.

Пьер так глубоко задумался, что не сразу услышал, о чем его спрашивают. К тому же от Бонне никак не приходилось ожидать лишнего любопытства.

«Страх! – думал Пьер. – Отчего он не остановил Мортемара? Ведь не мог же маркиз не знать…»

Воспоминания обрушились на него.

…Треск, вопли людей, гигантское зарево пожара, бушующего за спиной. Черный лес в отблесках пламени, луна в небе, как шар белого огня. Тропа теряется в глубине чащи, где свежесть ночи еще не разбавлена горечью дыма. Жертва близко, она промчалась здесь совсем недавно. Воздух сохранил ее тревожный запах, на ветках кое-где сияют видимые даже в темноте золотые нити: она бежала быстро, ее распущенные волосы цеплялись за них.

Он слышит собственное тяжелое дыхание, лязг меча в ножнах. Хватило бы и кинжала, но тот, кто послал Пьера, потребовал ее голову.

Быстрее, быстрее, быстрее! Азарт охоты, жажда крови ведут его, он уже не принадлежит себе, он посланник огня, который там, в замке, в эту минуту облизывает мертвые тела. Там нынче пир смерти, но его трапеза ждет здесь.

Внезапная тень на тропе. Блеск золотых волос, взмах белых рук. И шепот – ее шепот, отдающийся в его голове. Она не разжимает губ, она безоружна, но он бежит прочь, объятый ужасом. Ветки царапают его лицо, он падает, ползет в мокрой траве, скулит от ужаса, и все время чувствует спиной, что она там, на тропе, ждет его и смеется…

– …ведьмы! – прорвался в сознание Пьера голос лекаря.

– Что? – переспросил начальник охраны, сильно вздрогнув.

Ему потребовалось время, чтобы сообразить, где он.

Страх въедается крепче, чем любая грязь. Крепче, чем кровь, что пятнает руки даже годы спустя.

Пьер непонимающе огляделся, как человек, которого разбудили после кошмара. Чертов маркиз, будь он проклят со своей охотой на колдуний!

А тут еще этот Бонне: вглядывается в него, прищурившись, и повторяет:

– Где тело ведьмы?

Пьер вытер вспотевший лоб. Он наконец понял, о чем его спрашивают, и воззрился на Венсана с искренним удивлением.

– Мой дорогой Бонне, с чего вы взяли, что она мертва?

Лекарь нахмурился.

– Вы сказали, они нашли ее укрытие…

– Верно. И сожгли его.

– А ведьма?

Пьер некоторое время смотрел на Венсана молча.

– Скрылась, – наконец уронил он. Собственный голос показался ему чужим, и он добавил: – Неужели вы полагаете, ее так легко убить?

Лекарь по-прежнему озадаченно молчал.

Губы начальника охраны раздвинулись в подобии улыбки:

– Не будьте наивны, Бонне.

Пьер собирался проследовать дальше, но его остановил новый вопрос. Определенно, сегодня лекарь на удивление разговорчив.

– Где сейчас Птичка?

Медведь недоуменно взглянул на него через плечо. В серых глазах Бонне что-то сверкнуло, словно отблески огня, и Пьера вновь бросило в холодный пот.

«Довольно!» – разозлившись, приказал он себе. Злость не уничтожила страх, но заставила его уйти куда-то глубоко в тайники души, в самые черные дебри. Оттуда, надеялся Пьер, он вернется не скоро.

Венсан видел, как каменеет лицо Медведя, как сужаются холодные глаза. Он не мог понять, чем вызвал раздражение начальника охраны, но тот, безусловно, был в гневе, когда отчеканил:

– Вопросы у вас, дорогой Бонне, один страннее другого. В конюшне, разумеется. Где еще ей быть?

– Просыпайся, лягушоночек!

Николь села на своем топчане, протирая глаза. Ночь, глухая ночь кругом. Под открытым окном беспокойно пиликают цикады, на столе трепещет робкий огонек свечи, как крылышко испуганного мотылька.

– Что случи…

– Чш-ш-ш!

Старуха ладонью закрыла ей рот. И тогда среди густого стрекота стало слышно, что за дверью кто-то скребется.

Николь вскрикнула бы от ужаса, если б не твердые, словно из дерева выточенные пальцы, с силой прижатые к ее губам.

Кто может проситься к ведьме посреди ночи?

Озерная дева! Утопленница, чье лицо объели рыбы, и теперь она выходит ночами на берег, ищет, у кого бы забрать новое.

А то еще хуже: болотный тролль выбрался из чавкающей трясины за невестой для своего бородавчатого внука!

– Сиди тихо, – беззвучно шепнула ведьма.

Не открывай, хотела крикнуть Николь. Но как ослушаешься приказа? Ей оставалось лишь беспомощно смотреть, как старуха сдвигает тяжелый засов и толкает дверь.

Ночной гость проскользнул в дом, и девочка в ужасе отшатнулась. Баргест! Злой дух чащи, преследующий жертв в облике черного пса с горящими глазами.