В гостевой комнате императорского дворца Крафы прибывшие Торговцы первым делом поинтересовались, на месте ли хозяин. Секретарь сообщил, что Трибун Решающий недавно заскакивал и обещался опять появиться в самом скором времени.

Дмитрий сказал, что им дозволено пройти в историческую лабораторию для просмотра системных блоков. Служащий вежливо кивнул и пригласил гостей следовать за ним. Десять минут переходов по практически пустынному величественному дворцу, и вот уж все трое оказались в длиннющей галерее, посреди которой стояло необычное устройство. Словно две массивные подковы нависали над двумя веретенообразными валунами. Валуны были приличные, каждый метра по четыре в длину и до метра толщиной в самом широком месте. Понятно, почему никто иной, кроме Гегемона, не смог выкрасть эти реликвии замка Торговцев: остальные коллеги надорвались бы, двигая такие тяжести в межмирском пространстве.

Заведовал всем здешним хозяйством крепкий мужчина, лет сорока на вид, больше похожий на бравого вояку, чем на традиционного историка, всю свою жизнь проводящего над свитками и пыльными фолиантами. Мужчина представился архивариусом, изучающим историю цивилизации Торговцев, и сразу же стал описывать свое хозяйство, оснащенное по самому последнему слову оргтехники. Некоторые устройства, включая диковинные виртуальные экраны, даже граф Дин Свирепый видел впервые.

– Все стены этого длинного зала состоят из мелких ячеек, в каждой из которых лежит носитель информации об одном конкретном представителе вашего рода-племени, – пояснил архивариус. – А вот здесь находится общий каталог имен в алфавитном порядке. – Он развернул один из экранов. – Можем листать его вот таким способом… или вот таким… А можем попросту громко и отчетливо произнести искомое имя, и тогда вон на том экране мы увидим план всего зала и нужную ячейку с номером. Вынимаем кристалл с информацией и вставляем вот в это считывающее устройство. После чего вот на этом экране в любом скоростном режиме просматриваем глазами искомой личности всю ее жизнь чуть ли не с момента рождения и до последнего вздоха. Единственное ограничение: нет звука. Но можно читать по губам.

Шу’эс Лав не поверил:

– Прямо-таки всю-всю жизнь и любой-прелюбой личности?

– Не любой, а только тех Торговцев, которые касались ладонью поверхности системных блоков. Тех, кто этого никогда не делал, камни памяти не прослеживают в истории. Ну а полноценность записанной информации о жизни каждого вы можете проверить, просматривая самого себя. Или хорошо знакомых вам Торговцев.

Дмитрий высказал свое самое большое сомнение:

– Но я вот, к примеру, ни разу камней не касался, значит, мою прошлую жизнь они не зафиксировали?

– Пока! Пока не зафиксировали! – Архивариус поднял указательный палец вверх. – Как только вы погладите вот эту вроде каменную поверхность, вся ваша предыдущая история окажется записанной. И станут фиксироваться все дальнейшие события.

После такого утверждения волей-неволей любой человек, имеющий хоть какие-то тайны или темные пятна в собственной биографии, задумается. Это получается, что тот же Крафа отныне (если Дмитрий коснется камней!) может просмотреть о Светозарове все. Буквально ВСЕ! Все его поступки, приключения, ошибки, открытия, важнейшие документы, иные миры, всех доверенных лиц и разведчиков, всех врагов и недоброжелателей. Недавнему врагу станет известно об истории академии, о дешевых поступках на Земле и о попытках не всегда честно нажиться в иных мирах. Даже интимные сцены у наблюдателя будут как на ладони. Разве что мысли читать не получится. И то неизвестно: а вдруг и мысли читаются особым способом? И счастье еще, что никто не услышит, что при этом говорит сам наблюдаемый.

Страшно ли такое? Очень!

Неприятно? Еще как неприятно!

Стыдно? Даже если и не совершал подлых поступков – поневоле краснеешь!

Наверное, те же самые мысли метались и в голове у баюнга.

– Однако! Что-то у меня внутри все переворачивается в знак протеста! – заявил он с явным негодованием. – Это же в голове не укладывается! Все равно, что жить в доме с прозрачными стенами. Любой может видеть, что я делаю в спальне и если бы только в ней!

При этом он апеллировал не столько к коллеге, как к работающему здесь историку. Тому, видимо, не впервой было выслушивать подобное и не впервой объяснять:

– А из чего состоит личная жизнь каждого и чем она отличается от жизни ему подобных созданий? Да ничем! Одно и то же, одна и та же сплошная рутина и практически ничем не отличаемые удовольствия. Эротика наблюдателю вскоре надоедает, как и то, что другие делают в ванной или в туалете. Я наблюдал за сотнями, тысячами Торговцев, которые за пятьдесят лет моей работы здесь приходили и просматривали жизни как своих близких, так и своих кровных врагов. И всегда зритель постепенно терял всякий интерес к личной, как принято говорить, интимной жизни. И потом пролистывал такие моменты в ускоренном режиме просмотра.

Гостям тут же припомнились утверждения Крафы, что любой желающий из ссыльных, решившийся на нормальную жизнь в Грезах, имел возможность побывать здесь и просмотреть все моменты истории, в которых он сомневался. И задумываться не следовало по поводу самого просматриваемого клипа: «Крафа и его поступки». Уж биографию Трибуна Решающего проглядывали все и в обязательном порядке. Естественно, не всю жизнь «от и до», для этого надо самому прожить полторы тысячи лет, но краеугольные моменты истории, основополагающие события в политике и самые жестокие моменты войны просматривали несомненно.

А ведь у Гегемона имелось много тайн! Вокруг него вершилась история и создавались наивысшие технические секреты. Он раздевал и укладывал в постель императриц. Он лично пытал и казнил своих врагов. Его глазами можно было увидеть Двойника и понять суть поставленных тому задач.

Достаточно только представить себе, что тебя вот так изучают – поневоле вздрогнешь!

– Вы Торговцы, – сказал архивариус. – Каждое ваше действие просто обязано быть зафиксировано для истории. И очень жаль, что когда разразилась война, а точнее говоря, накануне войны, никто из ваших ортодоксов не знал о системных блоках. Знал бы любой, что его деяния будут запротоколированы в истории, никогда бы не пошел на преступления, явную ложь и передергивание фактов.

– Ага, значит, вы уже окончательно уверены в увиденном и имеете твердое мнение о том, кто виноват? – решил уточнить Светозаров.

– Ну что вы, уважаемый, это не мое дело – судить и определять правых и виноватых. Моя роль заключается в четком и скрупулезном накапливании фактов и составлении полнейшей истории, в которой отмечены только факты и ничего, кроме фактов. Ибо виновным можно сделать всех без исключения, и в любом вопросе. К примеру, знай реформаторы или догадайся смоделировать ближайшее будущее на аналитических машинах, они бы изначально действовали иначе. Не в лоб заявили бы обществу, что неконтролированные переходы между мирами опасны, а исподволь, постепенно, ввели бы эту мысль в сознание каждого. Тогда сама цивилизация взялась бы за поиск выхода из ситуации. Трения и споры все равно продолжались бы, но кровопролитной войны избежать бы удалось однозначно. Так что, повторюсь: обвинить можно всех и вся. При желании…