— Ты мой шеф, я твой подчиненный. Ты сама так поставила.

— Поставила… Лена уложила. На обе лопатки.

Радик брал ее с собой на острова. Домой он вернулся у нее под юбкой и каблуком одновременно. Инна его больше не интересовала. Может, Лена его по местным колдунам водила?..

— Ты что-то хотела? — Радик перескочил на деловую волну.

Инна вынуждена была принять ее. Хотя бы потому, что дело важное и срочное.

— Дело на двадцать семь миллионов долларов, — сказала она.

— А бывают такие деньги?

— Эти деньги должны быть у меня. А их увел Краколов.

— У тебя?

— У меня.

— Он что, смертник?

— Ну, убивать его не надо… Если, конечно, он все расскажет…

— Расскажет.

— Установишь за ним слежку. И как только представится момент, возьмешь к себе в гости. Поговоришь с ним по душам…

— По душам и поговорю.

— Давай, действуй.

Краколов мог задать стрекача, и, пока не поздно, ему нужно было перекрыть путь к отступлению. Слишком уж он много хапнул, чтобы оставаться на месте. Тревожный звонок прозвенел — крысам пора с корабля…

Кто бы мог подумать, что на самом дне пролома могла водиться еда. Причем очень хорошего качества. «Завтрак туриста» совсем еще свежий, всего два года со дня производства. Температура здесь приятно прохладная, солнечного света нет — в таких условиях консервы могли сохранять свою ценность в течение десятков лет. Но Глеб нашел клад уже сейчас.

А как попал сюда продукт, понять нетрудно. Не зря же на чердаке лежало альпинистское снаряжение. Причем в укромном месте. Для того чтобы никто его не взял. Видно, что хозяин снаряжения собирался им воспользоваться как минимум еще один раз.

Глеб внимательно осмотрел банку. Следы падения с высоты налицо. Возможно, она вывалилась из рюкзака. А может быть, Некрасов хотел перекусить перед тем, как отправиться в тяжелый обратный путь. А путь реально сложный. И опасный. Может, потому Некрасова охватил предстартовый мандраж, и он отказался от перекуса. А банку с собой брать не стал, там почти полкило весу, какая-никакая, а тяжесть.

Но в распоряжении у Некрасова была яхта, снаряженная для дальнего плаванья, а у Глеба с провизией полный швах. Он прихватил «завтрак» с собой.

Подъем действительно было непростым, но Глеб на иное и не рассчитывал, поэтому на белый свет вышел усталый, но в бодром расположении духа. А там Зоя, сидит на камне в тени от выступа, смотрит на него недовольно, качает головой.

— Больше заняться нечем?

— Может, я всю жизнь мечтал спелеологом стать.

— Стать или остаться?

— В смысле?

— А если останешься там, в своей пещере? Как мне здесь без тебя?

— Отец твой не остался, и со мной все будет хоккей.

Глеб тоже сел на камень, но на солнышко, под ветерок. Вид с горы сумасшедший — остров, океан. Только вот ощущение сказочности давно уже выветрилось. Вместе с новизной ощущений. Да и пещеру исследовать больше не хотелось. Может быть, потому что до самого дна дошел. Да и дел больше чем достаточно. Запасы на «зиму» нужно готовить — рыбу ловить, соль под нее выпаривать. Чем вкусней балычок, тем приятней сезон тропических дождей, который обязательно наступит. Хотя разве сушеная рыба может быть вкусной? Вот если бы хлебушка ржаного пожевать…

— При чем здесь мой отец? — возмутилась Зоя.

— Привет он тебе передал. — Глеб открыл рюкзак.

Она посмотрела на него как на умалишенного.

— Вот! — Он протянул ей банку консервов.

— Что это?

— «Завтрак туриста».

— Вижу, что не обед… Откуда?

— Отец твой оставил. Для меня. Чтобы я тебе привет передал.

— Когда оставил?

— А когда он здесь был в последний раз?

— С Инной был… А в этих чертовых пещерах он что делал?

— А я что делал?

— Ты псих. А он психом никогда не был.

— А на Инне зачем женился?

— Значит, был, — разглядывая банку, вздохнула Зоя.

— И остров не просто так купил, тянуло его к приключениям, — сказал он.

— Может, и тянуло.

— У Робинзона на острове тоже пещера была. Он там, кажется, что-то нашел.

— Давай помолчим. — Зоя умоляюще глянула на него.

Глеб кивнул. Минута молчания в честь Ивана Павловича лишней не будет.

* * *

Лето вступило в свои права — жарко, солнечно. И сессия идет полным ходом. А Глеба и Зойки все нет. И никогда уже не будет. Но разве ж это повод для грусти? Нет Глеба, и черт с ним. Инна обязательно найдет себе мужчину, в которого влюбится как мартовская кошка. А именно такой любви ей почему-то и хотелось. Так, чтобы разрывало от возбуждения…

Инна сидела на террасе, пила кофе. Тихонько подошел охранник. Инна лениво глянула на него. Молодой, стройный, даже симпатичный, но пустой, как барабан. Да она лучше без секса жить будет, чем с таким ляжет.

— Инна, к вам следователь Ковригин.

— Ковригин?

Этот молодой майор юстиции был очень даже неплох собой. Внешность, интеллект — все на уровне. Но как о мужчине Инна подумала о нем уже после того, как охранник ушел. Подумала и отмахнулась. Нет, она не собака, чтобы бросаться на сахарную кость… Вот если был Глеб к ней пожаловал. Тогда бы она сама захотела стать сахарной косточкой… И зачем она только его убила? И его, и Леона…

Ковригин был в штатском, но в его глазах Инна видела отсвет майорских звезд.

Он поднялся на террасу, а Инна осталась на месте. Лишь скупо кивнула в знак приветствия. Помнила она, как этот фрукт унижал ее обвинениями, и не хотела ничего забывать. И стелиться перед ним желания нет. Она же ни в чем не виновата… Если только Радик не засветился. Он занимался Краколовым, вдруг у него случилась уголовно наказуемая осечка? Но Ковригин один, без сопровождения. И нет в нем той важности, с которой служители закона обычно предъявляют постановление на арест.

— Я вас слушаю, — сказала Инна, вальяжным движением руки показывая на свободное кресло за столом.

— Всего пара вопросов, — усаживаясь, сказал он.

Появилась Лена, Инна вскинула два пальцы. Два кофе, и больше ничего. Возможно, Ковригин предпочитает чай, но кого это волнует?

— К вам на работу приходил устраиваться Башмаков Игорь Денисович.

Инна удивленно вскинула брови. К ней много кто приходит устраиваться, почему она должна помнить всех? И еще удивление помогало ей скрыть растерянность. Она, конечно же, знала, кто такой Башмаков Игорь Денисович.