— Тыквенный пирог! — Бонни ни секунды не колебалась.

— Это десерт на День благодарения. Ты не хочешь того, что едят на Рождество?

Она отрицательно замотала головой:

— Не-ет… я люблю тыквенный пирог, потому что он очень сочный и в нем мною маскарпоне!

— Тогда завтракай поскорее.

— Я больше не хочу! — Бонни встала из-за стола и забралась к отцу на колени.

Натан крепко обнял ее, потом растер маленькие голые ножки ладонью.

— Ты холодная как ледышка… Быстро иди и оденься потеплее!

Найти знаменитые черные тальятелле оказалось делом непростым — им пришлось поехать в «Дин и Делюка». За несколько дней до Рождества роскошный бакалейный магазин района Сохо был переполнен людьми. Тем, кто очень спешил сделать покупки, Натан с Бонни уступали дорогу — сами-то не торопились.

На Бродвее Бонни долго разглядывала ели, расставленные продавцом прямо на улице. Наконец выбрала маленькую елочку, и Натан погрузил ее в багажник машины. Потом они остановились у магазина на Третьей авеню: здесь, по мнению Натана, продавались лучшие в городе фрукты и овощи. Купили отличную тыкву и рыбный суп в стакане, привезенный из Франции, со странным названием «Суп а-ля сетуаз». К вечеру вернулись домой, готовые окунуться в кулинарное священнодейство.

Едва успев снять пальто с капюшоном, Бонни сразу принялась выкладывать на стол продукты: песочное тесто, тыкну, апельсины, ванильный сахар, ликер из горького миндаля, маскарпоне…

— Ты поможешь мне? — спросила она отца, улыбаясь.

— Иду-иду!

Натан посмотрел на дочь, и сердце его сжалось: как сказать ей, чтобы не боялась будущего?.. Даже когда его не станет, он все равно будет наблюдать за Бонни и защищать ее.

Но что он сам об этом знает! Может быть, все происходит не так. Он был почти уверен, что не превратится в ангела-хранителя, чья миссия ограждать дочь от дурных поступков. Натан боялся оставить свою малышку лицом к лицу с мерзостью и циничностью этого мира. Он подошел к столу. В фартуке в три раза больше нее самой, Бонни открыла книгу рецептов на первой странице и терпеливо ждала его указаний.

— За работу!

Натан раскатал тесто скалкой и выложил в форму; потом накрыл пергаментной бумагой, насыпал фасоль и поставил в духовку. Тем временем Бонни освобождала тыкву от семечек и волокон. Он помог ей мелко нарезать мякоть, она осторожно добавила несколько капель ликера и, очень довольная, улыбнулась отцу. Натан поставил блюдо на огонь и воспользовался паузой, чтобы задать вопрос:

— Ты помнишь, когда умер Шон?

— Конечно. — Бонни смотрела ему прямо в глаза.

Натан заметил тень грусти, омрачившую ее красивое личико, хотя она и старалась оставаться спокойной. Тем не менее он продолжал:

— Ты тогда была совсем маленькая.

— Мне было четыре года, — уточнила девочка.

— Чтобы объяснить тебе, что произошло, мы с мамой сказали: «Шон на небе».

Она кивнула.

— Сначала ты задавала много вопросов. Часто спрашивала меня, холодно ли на небе; тебе хотелось знать, как твой младший братишка будет кушать и сможешь ли ты когда-нибудь повидаться с ним.

— Я помню.

— Ну хорошо… не знаю, лучший ли способ мы выбрали, чтобы объяснить тебе, что такое смерть…

— Люди не улетают на небо, когда умирают?

— Честно говоря, никто этого не знает, дорогая.

Бонни немного помолчала, что-то припоминая.

— Моя подруга Сара говорит: когда люди умирают, они отправляются в рай или в ад.

— Никто не знает этого наверняка, — повторил Натан и тут же понял, что такой ответ не удовлетворил Бонни.

— Давай поищем в энциклопедии? — живо предложила она. — Мама мне всегда говорит: если чего-то не знаешь, поищи в энциклопедии.

— Даже энциклопедия тут не поможет — это тайна.

Тут пискнула духовка; Натан вынул испеченный пирог и убрал фасоль. Вопреки ожиданию, Бонни не предложила свою помощь.

— Давай, Бонни, ты мне нужна! Приготовим начинку для пирога. Помнишь, как нужно разбивать яйца, — я тебе уже показывал? Быстро, быстро!

Девочка принялась за дело: разбила яйца, взбила их с сахаром; все у нее прекрасно получилось, и через пять минут она, улыбаясь, воскликнула:

— Посмотри — все пенится!

— Да, нужно добавить тыкву, апельсиновый сок и маскарпоне.

Они поделили обязанности: Натан выдавил сок из апельсина, а девочка закладывала кусочки тыквы в кухонный комбайн. Между делом Бонни захотела попробовать — пюре оставило у нее над губой тоненькую полоску оранжевых усиков.

Натан пошел за фотоаппаратом, они по очереди снимали друг друга. Потом он поднял аппарат одной рукой над головами, и они прижались щеками друг к другу.

— Раз, два, три — чи-и-из!

Еще одно приятное воспоминание. Натан позволил дочери выложить начинку в готовый корж и помог поставить форму в духовку. Бонни присела на корточки перед стеклянной дверцей — посмотреть, как запекается пирог; ее так захватило это зрелище, будто она смотрела самую чудесную телепередачу.

— М-м-м… будет вкусно! Долго ждать?

— Сорок минут, дорогая.

Она выпрямилась, посмотрела на Натана, будто решаясь на что-то, и наконец заговорила:

— Бабушка не любит, когда я ее спрашиваю о смерти. Говорит, что я слишком мала и это приносит несчастье.

— Глупости, дорогая. Просто взрослые боятся разговаривать о смерти с детьми.

— Почему?

— Чтобы не напугать их; хотя, если не говорить об этом, еще страшнее. Люди всегда боятся того, что им не знакомо.

— А какая она, смерть? — спросила Бонни.

Натан немного подумал:

— Прежде всего — смерть неизбежна.

— Это значит, что она обязательно придет?

— Да, малышка, все умирают.

— И даже Лара Крофт?

— Лары Крофт не существует, ты это прекрасно знаешь.

— А Иисус?

— Ты не Иисус.

— Это правда, — согласилась девочка, и улыбка озарила ее лицо.

— Далее… смерть необратима.

Бонни попыталась повторить новое слово, смысла которого не понимала.

— Непобратима?

— Необратима, дорогая. Это означает, что, если человек умирает однажды, он уже не сможет ожить.

— Жа-аль. — Бонни искренне огорчилась.

— Да, — признал Натан, — жаль. Но не волнуйся, ты не умрешь сегодня. И завтра не умрешь, и послезавтра.

— А когда же я умру?