Про малое Гальяно не понял, но вот выражение лица друга ему очень не понравилось. Может, не так она и хороша – жизнь борца с темными силами? Может, есть какие-то подводные камни?..

* * *

Громов вернулся ближе к вечеру, Анна только-только попрощалась с забегавшей узнать, как у нее дела, Любашей. Выглядел он таким мрачным и сосредоточенным, что сердце испуганно екнуло. Она хотела спросить, что нового, но вместо этого спросила, будет ли он ужинать.

– Буду. – Громов кивнул. – Я принес твои вещи. – Он поставил на пол громоздкий пакет. – Тут пальто, сапоги и сумка с документами.

– Где ты их взял? – От страшных воспоминаний перехватило горло, Анна провела ладонью по лицу, избавляясь от невидимой, но почти физически ощутимой паутины.

– В склепе барона фон Вида.

– Не понимаю…

– Его полное имя барон Максимилиан фон Вид, – добавил Стас, снимая перепачканные рыжей грязью ботинки. – Так понятнее?

– Так зовут призрака? – Теперь к невидимой паутине присоединился еще и запах гари…

– Призрака и мужчину из твоего сна.

– Я не помню никакого мужчины… – Анна задумалась. – Но, наверное, ты прав, кто-то там все-таки был. Это трудно объяснить, но у меня такое ощущение, что это не совсем сон.

– А что тогда? – Громов смотрел на нее очень внимательно, но неверия в его взгляде не было. Казалось, он готов поверить всему, что она скажет, и Анна решилась.

– Воспоминания. Воспоминания, которые одновременно мои и не мои. Я не понимаю, как такое может быть, и не знаю, как это объяснить. – Она в отчаянии махнула рукой, а потом сказала: – Все, я пошла разогревать ужин.

Она хлопотала у плиты, когда Громов вошел в кухню.

– Вкусно пахнет, – сказал он, присаживаясь на еще вчера облюбованное место у холодильника.

– Нужно же было чем-то заниматься в твое отсутствие. – Анна пожала плечами. Вообще-то ужин она готовила не от нечего делать, а специально для Громова, даже выбралась на рынок за свежим мясом, но признаваться в этом было как-то неловко. – Расскажешь, что еще узнал?

– Меньше, чем хотелось бы, но завтра, надеюсь, выясню больше.

– Я согласна даже на меньшее. – Анна поставила перед ним тарелку.

– Как скажешь. – Громов пожал плечами. – Мы с Гальяно прогулялись к старому кладбищу и нашли склеп Максимилиана фон Вида. Анюта, что ты делала на кладбище? – вдруг спросил он.

– Не помню…

– Значит, не помнишь… – Громов не смотрел в ее сторону, рассеянно поигрывал столовым ножом.

Наверное, раньше, еще пару дней назад, этого бы хватило, чтобы Анна отступила. Но пару дней назад за ней не охотился вырвавшийся из преисподней призрак, и ничто не угрожало ее жизни. А сейчас все иначе, сейчас она вправе задавать вопросы.

– Не думаю, что в этом есть моя вина. Так ты расскажешь, как вы нашли склеп?

– Гальяно включил свои сверхспособности. – Громов по-прежнему не смотрел в ее сторону. – Ты же не сомневаешься в том, что у него есть дар?

Анна не сомневалась, спиритический сеанс был лучшим доказательством экстрасенсорных способностей Гальяно.

– И что там в склепе? – спросила она.

– Ты уверена, что хочешь это знать? – Громов отложил нож, посмотрел ей в глаза.

– Да, я хочу это знать! – На самом деле она не была готова к ответу, но коль уж случилась такая необходимость быть сильной и бесстрашной…

– Там мы нашли твои вещи.

– Что еще?

– Вскрытый саркофаг.

При слове «саркофаг» на ум сразу пришли египетские фараоны с их гробницами и проклятьями.

– А на крышке саркофага – свежая кровь. Я думаю, что твоя.

– Это что-то значит, да? – Оставаться смелой и неустрашимой было все тяжелее, а уже практически зажившая рана на ладони снова засаднила.

– Гальяно считает, что призрак выбрался после того, как кто-то совершил жертвоприношение.

– А жертва?

– А жертва, вероятнее всего, это ты. – В голосе Громова послышались злые нотки, точно он осуждал Анну за доставшуюся ей роль жертвы. Ладно, пусть осуждает, ей все равно нужна правда.

– Значит, это я его выпустила?

– Не ты, но с твоей помощью.

– И поэтому он сейчас за мной охотится? Потому что кто-то решил, что я подхожу на роль жертвенного барашка?

– Не знаю. – Громов смотрел ей прямо в глаза, но Анна чувствовала – врет. Это плохо, что врет, так хочется доверять хоть кому-нибудь.

– А еще что узнал? – С враньем она разберется позже, если, конечно, сумеет. Сейчас гораздо важнее вытянуть из него хоть какую-нибудь информацию. – Скажем, про этого барона? Ты намекал, что он как-то связан с теми ужасами, которые сейчас творятся в городе. Каким образом?

– Анюта, – Громов вдруг улыбнулся устало и вполне искренне, – давай мы сначала поужинаем, а потом я расскажу все, что знаю.

– А что случится, если ты начнешь рассказывать прямо за ужином? – Она не собиралась поддаваться обаянию его улыбки.

– Если я начну рассказывать прямо за ужином, велика вероятность того, что есть нам с тобой расхочется. – Громов придвинул к себе тарелку, а потом спросил: – У тебя не найдется ничего спиртного? Ну вдруг, чисто случайно.

– Чисто случайно найдется. – Анна поставила перед ним недопитую бутылку коньяка. – Столько хватит?

– Спасибо, этого более чем достаточно. Составишь мне компанию?

– Составлю.

Это даже хорошо, что он предложил и ей выпить, потому что на трезвую голову мириться с происходящим было очень тяжело, а алкоголь – хоть какой-то антидепрессант.

Они ели запеченное мясо и запивали его коньяком, разговаривали о пустяках и молчали о главном. Молчали до тех пор, пока не опустела бутылка.

Анна домывала посуду, когда Громов спросил:

– Ты так и не вспомнила, как оказалась на кладбище?

От неожиданности она выронила нож, и тот с громким лязганьем упал на дно раковины.

– Не помню. С моей памятью вообще творится что-то странное. Провалы… – Она замолчала, пытаясь правильно сформулировать свою мысль. – Помню, как вышла из автобуса, потом провал. Помню, как очнулась в склепе, но не знаю, как из него выбралась и куда пошла. Опять провал, понимаешь?

Громов кивнул.

– Второй раз я пришла в себя уже утром на скамейке в сквере, завернутая в старую куртку, с мужскими тапками на ногах. Получается, что из моей памяти выпала целая ночь… Где я была? Кто со мной вот это сделал? – она спустила с плеча рубашку. Неприлично обнажаться перед малознакомым мужчиной, наверное, это коньяк сделал ее такой смелой…