Киев сделал язык оружием для ломки сознания.

И вся эта история с безапелляционной подменой языка началась не вчера.

Не просто подменой русского языка украинским – даже в тех местах, где считающих себя русскими было до 70%. Но ещё и подменой родственного русскому языка малороссийского диалекта (на котором размовляла мать Гоголя и говорила мать Шолохова) – англо-польским галицийским хуторским выродком украинского языка: злобным симулякром, который киевские элиты с трудом учили все девяностые и нулевые.

Харьковский поэт Станислав Минаков ещё в 2008 году написал об этом прекрасные стихи. Но в те годы в России никто этого не услышал.

Русский язык преткнётся, и наступит тотальный

                                                                хутор.

И воцарится хам – в шароварах, с мобилой

                                                       и ноутбуком.

Всучат ему гроссбух, священный, фатер его

                                                    с гроссмуттер:

бошам иль бушам кланяйся, лишь не кацапам,

                                                                сукам.

Русский язык пресечётся, а повыползет

                                               из трясин-болотин

отродье всяко, в злобе весёлой плясать, отребье.

Но нам ли искать подачек в глумливых рядах

                                                              уродин!

Не привыкать – посидим на воде и хлебе.

Перешагни, пере- что хочешь, перелети эти дрянь

                                                          и мерзость,

ложью и ненавистью харкающее мычанье!

…Мы замолчим, ибо, когда гнилое хайло

                                                         отверзлось,

«достойно есть» только одно – молчанье.

* * *

В самом начале учебника украинского языка за 10-й класс, в разделе «Языковая норма», размещён портрет рок-исполнителя Вакарчука. Он как бы являет собой символ этой нормы.

Вакарчук, что бы ни говорили, – одарённый музыкант.

Кроме того, он – яростный сторонник Майдана. Всю войну Вакарчук колесил по прифронтовым городам, выступая на улицах.

Так у подростков происходит сцепка: майдан – школа – языковая норма – Вакарчук – война – норма.

Не могу не отдать им должное: поставленная авторами задача – выполняется. Кстати, и сам по себе учебник сделан увлекательно.

Обратим взоры к нашей реальности. Есть ли у нас свой Вакарчук?

Мог бы уже быть, я даже знаю имена претендентов, – но государство у нас с тонкими настройками не работает.

Ему – не надо.

А Украине было надо.

Поэтому у них в тероборону пошли в 2022 году тысячи вчерашних детей.

А у нас 99 из 100 топовых блогеров и рэперов, тоже вчерашние дети, пошли пешком в Грузию.

* * *

В учебнике украинского языка за 10-й класс настаивают – чтоб дети не перепутали и не забыли – на следующих правилах.

«Кофейник» говорить неправильно, надо – «кваник».

«Кава зi сливками» говорить неправильно, сливки у москалей, надо «з вершками».

«Тушене мясо» – неправильно, надо – «тушковане».

«Жарене ципля» (цыплёнок) – неправильно, надо «смажене курча».

«Щепотка соли» – нельзя: надо, чтоб «дрiбка соли».

Запомни, дитя! Иначе тебя будут бить по рукам и по губам.

Внимание, вопрос. Почему подросткам запрещают так говорить уже в школе?

Да потому что они так сплошь и рядом говорят! Потому что так говорят их родители! Потому что так говорят их дедушки и бабушки!

Они говорят: щепотка соли, тушёное мясо, кофе со сливками и кофейник.

Они говорят так везде и всюду – и это такая проблема, что в учебник, в букварь приходится загонять эти «дрибки» и «кваники».

Они не пишут там: «кофепот» (coffeepot) – неправильно, а «кваник» – правильно! Потому что на Украине никто не говорит на «кофейник» – кофепот. Там на кофейник говорят: кофейник. На сливки: сливки. И на цыплёнка – цыплёнок.

Именно это их и бесит, бесит, бесит.

* * *

Задача, поставленная перед собой авторами украинского учебника, последовательно выкорчёвывающего все русские слова из обихода, – полная перезагрузка мозга.

Надо, чтоб для будущего «украинца» Пушкин, Гоголь, Достоевский и Шолохов стали без перевода на украинский самым элементарным образом непонятны.

Иначе он прочтёт их – и ужаснётся, что главный украинский писатель Андрухович – это плохая, второсортная, убогая литература.

Ну ладно Пушкин! Он империалист.

Надо, чтоб одесская военная или портовая песня, или луганская шахтёрская песня, или донецкая казачья песня, или советская песня про Киев, – чтоб и они тоже стали непонятны.

Чтоб украинский ребёнок услышал «Ты ж одессит, Мишка, а это значит, что не страшны тебе ни горе, ни беда» – и не опознал там ни слова.

Иначе в нём однажды проснётся одессит Мишка – и выплюнет из себя бережно выращенного гомункула.

* * *

18 мая 2022-го в сети появился ролик: Алексей Арестович, советник Офиса украинского президента, целый украинский подполковник, катался в огромном игрушечном танке, с наслаждением валяя дурака. Видимо, где-то во дворе собственного дома играл с детьми, изображая бой.

Ну, все мы играем с детьми. Но он это ещё и выложил – как раз в дни ужасных боёв.

В России, да и на Украине тоже тогда многие писали, что он сошёл с ума.

Нет, конечно.

Вижу этого персонажа совсем иначе.

Мы даже не представляем себе тех степеней, до которых он презирал всю свою сознательную жизнь Украину, украинцев, добробаты, генералов ВСУ, прочее.

В абсолютной степени презирал.

Он, скорей всего, с детства любил какую-нибудь неожиданную и странную книгу, или странный фильм, – и пребывал там, внутри когда-то поразившей его истории, или нескольких историй.

Возможно, это была книга про Незнайку.

Или фильмы братьев Коэн: «Большой Лебовски», «Субурбикон», что-то такое.

Вся эта звериная серьёзность украинской квазиполитики ему была омерзительна. Он всегда втайне хотел, чтоб они все умерли, испарились, исчезли. Но играл в эту игру, в эту роль, потому что она как бы получилась у него. Он в неё врос, к ней привык – а все остальные роли у него не получились. Он же не философ, не актёр, не актор. Он – фокусник на крови, на самой большой украинской трагедии.

Поэтому он кривлялся, никого не любя, ни во что не веря, – но надеясь, что как-то правильно доиграет хотя бы эту роль…

Иногда он вытаскивал свой подарочный красивый инкрустированный пистоль, и думал: не застрелиться ли? С видом Андрея Миронова из фильма «Мой друг Иван Лапшин» то к уху его приставлял, то к глазу, то к сердцу, то в рот засовывал…

«Нет, всё слишком отвратительно», – решал он, и, сплёвывая кислую слюну, прятал оружие.

Всё вокруг было такое отвратительное, что даже стреляться не хотелось.
Но лучше всего у него получалось играть в «Олега Меньшикова» из первой части «Утомлённых солнцем». Помните, когда там Меньшиков валял дурака в финале, осознавая, какой он бес? Вот