спектаклей, концертов, творческих встреч. Не было ни одной части, где бы не побывали фронтовые театры и бригады. Вместе с Красной армией артисты, по сути, прошли всю войну.

Сейчас нам обязательно скажут скептики: не надо путать всякую войну с Отечественной.

Ну, я тогда ещё раз не поленюсь напомнить, почему эта работа так быстро дала в Отечественную невероятного уровня результаты. Почему тысячи артистов, композиторов, поэтов, музыкантов тут же оказались во фронтовых бригадах, а то и на фронте.

Потому что эта система была построена задолго до. Была построена и работала – до этого.

Уже в Гражданскую войну, в 1919-м, вышло два декрета о том, что артисты должны выступать на фронте перед фронтовиками. После окончания Гражданской войны – это мало кто знает – все театры, включая Большой, были обязаны два раза в год, в День Красной армии 23 февраля и на 7 ноября, давать бесплатные концерты.

Далее система отрабатывалась на финской, на Халхин-Голе, во время польских походов, из года в год. Потому что государство видело это своей задачей.

Именно поэтому к 1941 году у Лидии Руслановой за плечами уже было две войны. Ещё в Гражданскую она придумала свой сценический образ: крестьянский костюм с платком, сарафаном и душегрейкой. А за несколько месяцев финской войны Русланова дала 101 концерт. Пела артистка в тридцатиградусный мороз: холод пробирал насквозь. Чтобы не заболеть, она пила популярное в те годы лекарство – красный стрептоцид. За что и получила от коллег прозвище «Лидка-Стрептоцид».

Так было.

42, говорю, тысячи артистов.

А сейчас – 42 примерно. За восемь лет.

И дело даже не в том, что это было нужно там, на фронте. Это было нужно самим артистам.

Быть со своим народом там, где он был. Пусть даже и к несчастью.

* * *

В 2022 году минкульт Украины бросился, как ошпаренный, готовить проект закона об особом статусе английского языка в Украине.

«Необходимо реализовать те вызовы и задачи, которые должны помочь украинскому обществу овладеть английским языком и предоставить ему высший статус», – сказал украинский чиновник.

«Высший статус»!

Им нужно было не суету наводить, а элементарно признать английский язык – государственным.

Главным на Украине.

Единственным.

Единственно возможным.

Неоспоримым.

С большой буквы. Языком.

И провести исследование, доказывающее, что в древнем-древнем Киеве изъяснялись в основном на английском.

Украине не привыкать: полстраны мову так и не выучило, хотя мова – едва ли не главный в галактике язык, пользуясь которым, мокша научилась двигать челюстями и выдумала стихи Пушкина.

Какая проблема в том, что девять десятых страны и английский не будут знать? Свой родной киевский мовный английский. Когда это мешало кому-то на Украине?

* * *

«Парадокс, – написали мне однажды из Украины. – В России большинство населения слишком долго не доверяло власти: все девяностые точно. Достаточно серьёзно российскую власть лихорадило в нулевые.

В то время как на Украине народ регулярно и пылко влюблялся в политиков. Вспомним фанатиков Ющенко, фанаток Юлечки Тимошенко или секту Порошенко. Да что там говорить: и Зеленский был любимцем публики во время предвыборной кампании.

Всё это время украинцы кричали о рабском сознании русских.

Украинцы – вечно, всегда, постоянно, из года в год доверявшие политикам как дети, напрочь лишённые критического мышления (иначе Украина не стала бы полигоном нейропсихических испытаний, а затем и шоурумом оружия) – эти украинцы говорили о скептичных, недоверчивых, хмурых русских, вечных нигилистах, что у них – рабская психология».

Не всё так, безусловно, – но мысль любопытная.

* * *

«Главная проблема с освобождением Донбасса – это живущие там люди», – заявил как-то глава Национальной полиции Украины.

Люди у них проблема, смотри-ка ты.

В разгар войны на той стороне печалились, что «освобождение Донбасса будет отличаться от процессов на других территориях тем, что за восемь лет жители были отравлены российской пропагандой».

«Дети, родившиеся в 2014–2015 годах, пошли уже во второй класс, – бубнили с той стороны. – Большие территории, которые уже восемь лет не слышали украинского языка. В которых воспитывалась и пропагандировалась ненависть ко всему украинскому, к Украине. Поэтому главная проблема – это люди».

Не стоило стесняться. Надо было прямо говорить, что главная проблема – донбасские дети.

Что стоило б сказать в ответ, если б та сторона способна была услышать.

За 8 лет на Донбассе не снесли ни одного памятника украинским деятелям, не переименовали ни одной улицы, а в школах при Александре Захарченко украинский оставался вторым государственным.

Всё, что там, на той стороне, говорили о Донбассе – они говорили исключительно о себе.

На российских каналах все эти 8 лет заседали украинские эксперты, и любой человек мог выбрать, чья точка зрения ему ближе. Включая донбасских детей.

Киевским упырям такая степень свободы и не снилась.

Формулировать им надо было иначе: «На Донбассе выросло поколение свободных детей. Мы не успели их зомбировать. Мазепиной отравой не смогли по ложечке накормить».

* * *

Главнокомандующий вооружёнными силами Украины Валерий Залужный сказал прямым текстом: русских надо убивать.

«И самый главный опыт, который у нас был, и тот, который мы исповедовали почти как религию, заключается в том, что русских надо убивать, просто убивать, а главное, не бояться это делать».

Командующий объединённой российской группировкой войск Сергей Суровикин сказал: украинцы – братский народ.

«Мы с украинцами – один народ», – произнёс он голосом, которым можно двигать небольшие предметы, и пожелал братскому народу жить независимо от НАТО.

Вообразите на миг, что было бы, если б случилось наоборот.

Если б Суровикин произнёс: украинцев надо убивать, и чем больше, тем лучше.

Весь мир бы грохотал, орал, принимал резолюции.

А тут какая была реакция? – ну, наш украинский мальчик погорячился, сказали. Но в целом его можно понять, сказали. Он так страдает, так взволнован, этот прекрасный полководец Залужный.

И не надо заливать, что реакция иностранцев была продиктована тем, что «Россия напала».

Когда начинался Донбасс – было то же самое. План был тот же самый. Русских надо убивать. Всех, кто за русских, – надо убивать. Убивать русских – норма.

Это читалось в каждом жесте, в каждой резолюции, в каждом заявлении.

Потому что это, увы, общее место европейской цивилизации.

Мы здесь этому и не удивляемся: они убили 27 млн русских.

Но поразительно, что это стало общим местом и для огромной части нашей интеллигенции. Их – позиция Залужного не тронула и не удивила.

А нас не тронуло и не удивило, что их не тронула и не удивила позиция Залужного.

Но нет-нет –