– Спасибо, у меня дела.

Мэлори наверняка ждет его с новостями.

– Заранее благодарю – на случай, если больше не увидимся, – улыбается Гари. – Я прекрасно прокатился. Как, впрочем, и всегда.

– Будь осторожен! – предупреждает Дин.

Может быть, этим и вызвано его беспокойство? Ему не по душе, что Гари и его дружок Нэйтан слезают с поезда, когда им заблагорассудится. Скорость небольшая, большого риска нет. И все же Дин волнуется.

– Я всегда осторожен! – отвечает Гари.

Гари проходит мимо и скрывается за дверью в следующий вагон. Дин провожает его глазами.

– Здорово она тебя напугала… – говорит он.

Дин проводит пальцами по лбу и по волосам. На миг возникло чувство, будто его действительно коснулось нечто, несущее безумие.

Когда Гари доходит до нужной площадки между вагонами, Том все еще сидит, по-турецки поджав ноги. Глаза спрятаны под странными очками, а в остальном – обычный довольный жизнью подросток. Гари останавливается.

– Том! – окликает он, перекрикивая ветер. – Развлекаешься?

Том удивлен. Думал, его не найдут. Поражен, что Гари смотрит на него без повязки, здесь, между вагонами.

– Да. А что вы?.. И как у вас получается?..

– Клевая штуковина поезд, а? – улыбается Гари.

Том встает на ноги.

– Генри, – опять начинает он, – а как вам удается?..

– Слушай, я хочу тебе кое-что показать, – перебивает Гари. – Зайдешь ко мне?

Гари смотрит на Тома. Видит по глазам, что в голове мальчика звучит голос Мэлори. Она велит надеть перчатки. Надеть кофту. Повязку. Запрещает ходить в гости к незнакомцу.

Том вырос практически у него на глазах. Гари частенько посещал лагерь «Ядин» и каждый раз все больше убеждался – Мэлори не сдвинется с места. Однажды зимой он целых три недели прожил в сарае лодочной станции. Один раз даже заходил в третий домик, пока все спали.

Он сам слышал, как Том попросил переписчика оставить бумаги на крыльце.

Гари знает, что ответит Том.

И Том действительно отвечает:

– Конечно, Генри! С удовольствием!

Том не привык к поезду, к ощущению движения. И, наверное, никогда не привыкнет. Он впервые вышел в большой мир, а сейчас впервые сидит и общается с незнакомцем без Мэлори, контролирующей каждый вздох.

Про Мэлори теперь можно не думать. Ну ее!

Генри напоминает Тому большого ребенка – уселся на нижней полке, на самый краешек. По-детски положил руки на колени. Глаза блестят. Генри не похож ни на одного взрослого, которого Тому довелось встретить.

– Чувствуй себя как дома! – говорит тем временем Генри.

Том тоже садится. Их разделяет маленький столик. На столике – блокнот.

– А где ваш друг – Нэйтан? – спрашивает Том.

– Нэйт? Он сошел.

– Как сошел? На ходу?..

Генри улыбается.

– Да, мы сходим когда захотим. Ты тоже можешь. – Он перехватывает взгляд Тома и скромно поясняет, указывая на блокнот: – Ничего особенного. Пара мыслей…

Однако Том видит – Генри гордится своими записями.

– Вряд ли это кому-то интересно… И все же, когда наблюдаешь за жизнью целых семнадцать лет, поневоле начинаешь ценить свой опыт. Особенно в мире, где нельзя смотреть.

Он ведет наблюдения…

Тому нравится слово. Он тоже только что наблюдал, сидя между вагонами и глядя сквозь самодельные очки из зеркального стекла, позаимствованного из бывшего офиса в главном доме лагеря «Ядин».

– Я бы хотел прочесть, – говорит Том.

По правде говоря, он ожидал чего-то более интересного, чем блокнот. Олимпия на его месте была бы в восторге… Хотя перепись несколько поменяла отношение Тома к книгам. Доказала, что слово обладает некоторой властью.

– Правда? – по-детски искренне радуется Генри.

Он распахивает глаза и подталкивает к Тому блокнот.

– Пожалуйста!

Том не ожидал, что ему придется читать прямо здесь и сейчас. С другой стороны – когда еще? Мать пока не знает, где он находится. И раз Генри предлагает поделиться своим взглядом на мир и на тварей – почему нет? А взгляды Генри уж точно отличаются от маминых. Том уверен на сто процентов. Начать с того, что Генри не носит повязку сам и Тома о повязке не спросил. И потом – Генри не нервничает, в отличие от Мэлори, которая вечно на взводе – как бы не нарушить правило!

Том открывает блокнот. И слышит в голове голос матери: «Свести с ума может даже изображение твари».

А есть ли в блокноте фотографии? Стоит ли надеть очки?

– Не волнуйся, тут нет картинок. Только текст, – говорит Генри, будто угадав мысли Тома.

Том пытается отделаться от советов Мэлори, а Генри снова читает его мысли.

– Знаешь, твоя мама, как ты мне ее описал, не слишком приспособлена к новому миру. Я совсем не хочу ее обидеть. Просто привык говорить прямо и откровенно и не собираюсь меняться. Ей, пожалуй, лучше быть отшельницей.

Как же он прав!

Том читает первый заголовок:

У Тома крутит живот – то ли от заголовка, то ли от волнения, что он находится в чужом купе и обсуждает нашествие тварей с незнакомцем.

Том продолжает читать и не верит глазам. Генри пишет, что видел тварь.

Генри – все тот же большой ребенок, однако улыбка сошла с его лица, лишь глаза сверкают в тени от верхней полки.

– Некоторые мои заметки покажутся тебе невероятными – при твоем-то воспитании, – говорит Генри. – Однако, чем больше ты про них читаешь и примиряешься с мыслью, что на тварей можно смотреть, тем более доступными для понимания они становятся. Разве не в этом фокус? Мама тебе не говорила, что на тварей нельзя смотреть, потому что наш разум слишком узок и их не вмещает?

– Говорила…

– Так вот, Том, – говорит Генри, наклоняясь к Тому, выходя из тени. – Хозяева мира мы, а не они. Знаешь, что это значит?

Хозяева… Том вспоминает Афину Ханц из Индиан-Ривер. Она утверждает, что приняла тварей. Даже живет с ними вместе. Генри тоже смог?

– Да, знаю, – отвечает Том.

– Все дело здесь. – И Гари стучит пальцем по виску.

Том поражен; он, кажется, понял, к чему клонит его собеседник.

– Вы тоже… видели тварь?

Генри улыбается одними губами.

– И не одну, – говорит он.