Аллея кончилась, и я въехала на обширную, поросшую высокой травой, поляну. Прямо передо мной возвышались остатки трехэтажного здания, мрачно смотрящего на окружающий мир темными провалами окон. Ни крыши, ни дверей, ни оконных рам не сохранилось. Все давно было вырвано с корнем и растащено по соседним деревням, даже мраморные плиты парадного крыльца кто-то — не поленился — вывернул. Руины да могучие липы по обеим сторонам дороги — вот и все, что осталось от некогда богатой усадьбы баронов Мандорфов. Немного, но это было именно то место, где последний раз видели «Спасителя в терновом венце», и ради одного этого сюда стоило приехать. Миновав церковь без куполов, я подкатила к ближайшим деревьям и остановилась. Выбравшись из машины, на затекших от долгого сидения ногах я побрела к развалинам. Поднявшись по ступеням, остановилась между облупленными колоннами и огляделась. Изумительные места, и их не портили ни эти печальные развалины на поляне, ни старые изгибы вдоль границы заросшего парка.

Неожиданно из-за угла одного из домов вышла пожилая женщина в белом платочке и, гремя пустыми ведрами, не спеша направилась в мою сторону. Подойдя ближе, она приветливо улыбнулась и нараспев произнесла:

— День добрый.

Обрадованная неожиданно появившемуся собеседнику, я торопливо поприветствовала ее:

— Здравствуйте.

— Кого-то ищите?

— Нет, просто любопытствую. Ехала мимо, увидела остатки старой усадьбы и свернула посмотреть. Не скажете, чья она?

Конечно, я и сама все отлично знала, но нужно же было как-то завязать разговор.

— Барская, — снова улыбнулась старушка. — Барона Мансдорфа.

Ободренная ее явным дружелюбием, я решила попытать удачу:

— А нет ли кого в вашей деревне, кто мог бы рассказать об обитателях этого дома? Я понимаю, давно это было и живых свидетелей тех лет не сохранилось, но, может, люди помнят рассказы родственников. Была же у баронов прислуга!

— Вы про дворовых? Да мы все тут бывшие дворовые. Десять домов, и в каждом живет потомки дворни. У меня самой бабка при кухне была, а дед лакеем во дворце служил.

— Правда? — ахнула я.

— Неужели на старости лет врать стану? — рассмеялась она.

— И знаете, как последние хозяева жили?

— Хорошо жили. Весело. Бабка сказывала, что ни день, то праздник. Каждый вечер гости наезжали, и если не танцевали, так в карты играли. А то соберутся большой компанией и во главе с баронессой на лошадях по округе гарцуют. Барыня была большой любительницей лошадей и в седле, сказывают, держалась прекрасно. Наездятся, а потом ужинают до полуночи.

— Нелегко приходилось прислуге.

— Работать всегда трудно, а только бабка на бар не обижалась. Говорила, хорошие были господа. Не злые. Барон, тот временами был крутенек, а про барыню ничего худого не сказывала. И дворовых она лечила, и деньгами помогала, если кто нуждался, и в избы не брезговала заходить. Говорили, это потому, что сама была не из богатых. По утрам, пока гостей не было, баронесса по парку гуляла. Он у нас видите, какой огромный! Почти лес… Так вот наша барыня очень любила по нему бродить. Какая бы погода ни была, а она собиралась и отправлялась на прогулку. Идет, бывало, не спеша, и думает о чем-то своем… часами могла так ходить… а поодаль компаньонка всегда тащится — с книгой, вышиванием, складной скамеечкой и всякой другой дребеденью. По вечерам, если гости все-таки наезжали, барон их в карты усаживал играть. Говорят, хозяйка очень к картам плохо относилась и никогда в руки не брала, а вот барон страсть как любил поиграть. И еще, говорят, везучий был! Гостей, случалось, до нитки обирал.

Старушка понизила голос и, округлив глаза, прошептала:

— Сказывали, его огромное богатство на той игре было построено, и все потому, что душу продал.

— Кому?

— Ему! — гневно ткнула она скрюченным пальцем себе под ноги.

Сообразив, что невольно рассердила собеседницу своей непонятливостью, я поспешила перевести разговор на другое:

— Гости обижались, что их обыгрывали?

— А чего ж обижаться? Насильно за стол никого не тянули. Не хочешь, или денег нет, так не садись! Хотя люди, конечно, разные бывали. Дед, прислуживая, всякого тут нагляделся. Одни проигрывались маленько и больше уже карты в руки не брали, а другие страсть до чего азартные были. Не везло им, и все равно каждый вечер опять приезжали. Бывал тут один барин… играл всегда по-крупному и всегда проигрывался. Любил дед его вспоминать… говорил, приятно было поглядеть, как тот барин держался… другой бы пулю в лоб после такого проигрыша, а тот только тряхнет головой и расхохочется. Очень нравился он моему деду…

Пожилая женщина смолкла, невидяще глядя куда-то вдаль, а потом вдруг посмотрела на меня и сказала:

— Хотя был один раз, когда и этот духом пал. Дед как раз в гостиной был, когда это случилось. Проигрался барин, по своему обыкновению, кинул карты на стол и говорит так спокойно: «Сейчас у меня таких денег в наличии нет, прошу отсрочки».

— И что?

— Барон засмеялся да и спрашивает: «Зачем же вы, милостивый государь, садитесь играть по-крупному, коли средств достаточно не имеете? В карты играть — это не головы дамам кружить. Тут одних пустых обещаний мало, тут наличные нужны». Молодой барин эту издевку с трудом снес. Побледнел весь, от гнева у него аж желваки на щеках заходили, но сдержал себя и через силу отвечает: «Дайте мне неделю, и требуемую сумму я найду». А наш барин вкрадчиво так ему и говорит: «К чему ж искать деньги на стороне, коли у вас самого такая жемчужина имеется? Я без слов приму «Спасителя» в счет долга». А сам нехорошо так смотрит… недобро. Вишь, что удумал! Иконой хотел карточный долг получить. Безбожник, право слово!

— И что ответил проигравший?

— С лица спал да сквозь зубы процедил: «Я подумаю».

— А не помните, как звали того барина?

Женщина покачала головой:

— Откуда? Дед никогда его по имени не называл.

Увидев мое огорченное лицо, она задумчиво сказала:

— Может, Митрофановна знает. Ее мать старшей горничной у баронессы служила, все разговоры слышала.

— А поговорить с ней можно? — с надеждой спросила я.

— Идемте. Сведу вас.

Кинув ведра прямо посреди лужайки, старушка споро засеменила по тропинке к дальней избе, а я, радостно пританцовывая в предвкушении интересного знакомства, припустила следом. Уже поднимаясь на крыльцо, краем глаза заметила, что машин на поляне прибавилось. Теперь возле церкви стояла новенькая «десятка» золотистого цвета, а чуть поодаль красовался роскошный черный «опель» последней модели.

«Надо же! Не одна я, выходит, интересуюсь стариной. День только начинается, а тут уже наплыв посетителей», — подумала я и торопливо нырнула в темные сени.

— Митрофановна, ты дома? — громко крикнула моя провожатая.