— А где ж еще мне быть? — сердито отозвался голос из горницы.

— Заходите! — жизнерадостно пригласила меня новая знакомая и первая шагнула через порог.

— Вот, гостью к тебе привела. Из города приехала, интересуется барским житием, — объявила она, едва мы вошли в мрачноватую, с низким потолком, горницу.

— А чего им интересоваться? Давно это было, все уже быльем поросло… — вышла к нам хозяйка и с ходу одарила меня неприветливым взглядом…

Была она значительно старше моей провожатой, очень худая и вся какая-то… темная. Рядом с ней мне было неуютно, хотелось повернуться и выйти из сумрака избы на яркий солнечный свет. Что касается моей спутницы, то она на слова соседки внимания не обратила:

— Зря ты так. Раз расспрашивает человек, значит, нужда в том есть. Ты лучше скажи, как того барина звали, что каждый вечер тут бывал?

— Много их тут бывало, — проворчала Митрофановна.

— Ну что за характер! — всплеснула руками моя новая знакомая. — Знаешь же, про кого спрашиваю, а упрямишься. Я про того красавца говорю, из-за которого промеж господ ссора вышла. Ну, помнишь, перед отъездом барыни в Малороссию? Мамаша твоя, царствие ей небесное, сто раз нам про него рассказывала.

— Что за ссора? — не выдержала и вмешалась я.

Ответила мне Митрофановна:

— Бог их знает! Господа ж не так, как мы ссорились. У них все тихо было, и говорили они все больше по-французски. А имя того красавца точно часто поминали, и барон при этом сильно гневался. А вскоре барыня собралась и вместе с компаньонкой и любимой горничной из имения уехала. Дворовым объявили, что она поправлять здоровье на юг отправилась.

— Чем болела баронесса?

— Кто ж теперь скажет? С виду она цветущая была, а доктора утверждали, что здоровье слабое, — уклончиво ответила Митрофановна и отвела взгляд в сторону.

— А я от бабки слышала, что это барон отослал ее с глаз долой. Беременна она была, да не от него, — вмешалась в разговор моя провожатая.

— Люди и не такое наплетут! Верь им больше! — презрительно фыркнула Митрофановна.

— А не скажи! Недаром старый барон на ребенка даже и не глянул, когда барыня через полгода назад с младенцем воротилась. Сказывали, так до самой своей лютой смерти и не оттаял душой.

— Он погиб насильственной смертью? — поинтересовалась я.

— Погиб, погиб! А страшно-то как! Жуть!

— Что с ним случилось?

— Поехал на прогулку, а через час всего лошадь уже назад вернулась, да без седока. Кинулись искать хозяина и нашли в кустах на дальнем краю парка. С прострелянной грудью. Во как!

— Кто ж его?

— А неизвестно! Убийцу так и не нашли. Люди судачили, должник обобранный рассчитался…

— Хватит! — гневно прервала рассказ хозяйка. — Ни барона, ни баронессы уже в живых давно нет, чего ж имя их попусту трепать?!

Чувствуя, что скоро нас выставят за дверь, я рискнула спросить:

— А как звали того барина, что к хозяевам ездил?

— Озерковский был барин. Батурин его фамилия, — неохотно процедила старуха.

Судя по тому, что очереди к стоматологическому кабинету не было, у всех жителей этого района были отличные зубы. Однако красная лампочка над дверью все же горела, и я терпеливо застыла у стены, дожидаясь, когда врач освободится и можно будет войти. Задержка меня не огорчила, ведь пройдет всего несколько минут, и я узнаю, сколько времени провела Нина в этом кабинете в день убийства ее патрона. Накануне вечером я проделала неплохую работу и теперь собиралась пожинать плоды.

Вернувшись из Павловки, я оставила машину на стоянке, а сама отправилась к офису Фризена. Приехала немного рановато, и потому больше часа пришлось слоняться по улице, дожидаясь, когда же закончится рабочий день. Как только из здания начали выходить люди, я предусмотрительно отступила под прикрытие ближайшего ларька. Нина вышла в начале восьмого, и я тут же пристроилась за ее спиной. Опасений, что она заметит слежку, у меня не было, в направлении метро из всех ближайших учреждений валом валили служащие. Без всяких осложнений я проводила Нину до самой квартиры, потому спустилась вниз и очень плодотворно побеседовала с местной собачницей. Женщина выгуливала перед подъездом еле двигающуюся от старости болонку и очень скучала. Наше с ней общение началось с общих фраз о любви к животным, а в результате я узнала все, что хотела.

Фамилия Нины была Титаренко, жила она в этом доме с детства и лечилась в районной поликлинике за углом. Женщина производила впечатление очень осведомленной особы, и потому всему сказанному ею можно было верить.

Вот только относительно поликлиники я высказала робкое сомнение. Как-никак Нина не один год трудилась в коммерческой фирме и могла, наверное, позволить себе обслуживаться у платных врачей. Соседка мои сомнения пресекла в корне, назвав смешными, и твердо заявила, что больших денег у Нины никогда не было. Это она знала абсолютно точно. И платными врачами девушка пренебрегала, отдавая предпочтение родной поликлинике. Женщина за свои сведения ручалась, потому как совсем недавно столкнулась с Ниной в том самом заведении. К сожалению, дату встречи вспомнить она не смогла.

Утром следующего дня я прибыла в поликлинику и, переждав наплыв людей, душевно поговорила с дежурившей в регистратуре девушкой. Медицинской карты Титаренко на месте не оказалось, и тогда я высказала предположение, что Нина посещала стоматологический кабинет. Девушка не поленилась, позвонила наверх и после непродолжительной консультации выяснила, что карта Титаренко действительно находится там.

— К хирургу идите, — напутствовала меня регистраторша, аккуратно пряча в карман презентованную мной купюру.

Дверь в стоматологический кабинет отворилась, и из нее стремглав выскочил гражданин с бледным лицом. Нежно прикрывая ладонью щеку, он скользнул по мне сочувствующим взглядом и засеменил прочь. Решив, что ждать больше нечего, я без стука вошла в кабинет. Врач стоял у раковины и мыл руки.

— Давайте вашу карту и садитесь в кресло. Я сейчас, — сказал он, даже не взглянув на меня.

— Доктор, я не пациент, — стараясь не вспугнуть его, деликатно произнесла я.

— Вот как? — удивился хирург и наконец повернулся ко мне.

Я разглядывала его с любопытством. До того момента мне не приходилось сталкиваться с такими молодыми хирургами. А этот был совсем юный, ну просто мальчишка. «Наверное, студент, практику здесь проходит», — подумала я, и от этой мысли по спине пробежал неприятный холодок.

— Доктор, я по другому вопросу.

— Да? И по какому же? — В его голосе неожиданно завибрировали игривые нотки.

«О господи! И это дитя туда же!» — мысленно охнула я.

— Меня интересует Нина Титаренко.