Тем не менее поисковые запросы в Google показывают: в его послании была одна строчка, сыгравшая роль триггера, запускающего отклик, на который и рассчитывал Обама. Он сказал: «Американские мусульмане – это наши друзья и наши соседи, наши сослуживцы, наши спортивные герои. И, да, они наши мужчины и женщины в военной форме, которые готовы умереть, защищая нашу страну».

После этой строки впервые более чем за год участились поисковые запросы в Google, в которых после слова «мусульмане» не набирали «террористы», «экстремисты» или «беженцы». Теперь там следовали «спортсмены», а затем – «солдаты». Причем «спортсмены» занимали первое место в течение суток после выступления президента.

Когда мы поучаем озлобленных людей, поисковые запросы показывают, что их ярость может только возрасти. Но тонко провоцируя любопытство людей, подбрасывая им новую информацию и предлагая новые образы разжигающей их ярость группы, можно повернуть мысли в другом, более позитивном направлении.

Через два месяца после той речи Обама выступил с еще одним телеобращением по вопросу исламофобии – на сей раз из мечети{114}. Возможно, кто-то в канцелярии президента прочитал в «Times» мою колонку, где обсуждалось, что сработало в предыдущем обращении, а что – нет. Как бы то ни было, содержание этой речи заметно отличалось от предыдущей.

Обама очень недолго говорил о важности толерантности. Вместо этого он в основном провоцировал любопытство людей и старался изменить их восприятие мусульман-американцев. Многие рабы из Африки были мусульманами, говорил Обама. У Томаса Джефферсона и Джона Адамса были собственные экземпляры Корана. Первая мечеть на территории США была построена в штате Северная Дакота. Американец-мусульманин проектировал небоскребы в Чикаго. Обама вновь говорил о мусульманских спортсменах и военнослужащих, а затем упомянул о мусульманах-полицейских и пожарных, учителях и врачах.

Мой анализ поисковых запросов в Google показал: эта речь была более успешной, чем предыдущая. В течение нескольких часов после послания президента значительно сократилось число поисковых запросов, полных ненависти.

Для понимания причин ненависти и способов снижения ее накала существуют и другие варианты использования статистики поисков. Например, мы можем посмотреть, как изменится число расистских запросов после того, как в местной команде появится черный квотербек. Или как изменятся сексистские запросы после того, как на высокую официальную должность будет избрана женщина. Мы в состоянии отследить, как расизм реагирует на изменение общественного порядка, а сексизм – на новые законы о сексуальных домогательствах.

Также может быть полезно изучение предрассудков, скрывающихся в глубинах нашего подсознания. Например, мы могли бы прилагать дополнительные усилия, чтобы радоваться уму маленьких девочек и проявлять меньше беспокойства по поводу их внешности. Данные, полученные на основе поисковых запросов в Google и других достоверных источников в интернете, дают нам беспрецедентную возможность заглянуть в самые темные уголки человеческой психики. И порой, признаюсь, это бывает довольно тяжело. Но это подразумевает и расширение возможностей. Мы в состоянии использовать данные для борьбы с тьмой. Получение как можно большего массива информации о мировых проблемах – первый шаг к их устранению.

Мой брат Ной на четыре года младше меня. Большинство людей при первой встрече с нами говорят, что мы очень похожи. Мы оба слишком громко говорим, одинаково лысеем и с большим трудом сохраняем порядок в своих квартирах.

Но есть и различия. Я прижимист, а Ной покупает все самое лучшее. Я люблю Леонарда Коэна и Боба Дилана, а Ной – Cake и Beck.

Пожалуй, самым заметным отличием между нами является наше отношение к бейсболу. Я обожаю его и в частности «Нью-Йорк Метс». Ной же находит бейсбол невероятно скучным, и его ненависть к спорту уже давно стала неотъемлемой частью его личности[23].

Сет Стивенс-Давидовиц, обожает бейсбол

Ной Стивенс-Давидовиц, ненавидит бейсбол

Как получилось, что двое парней со столь сходными генами, воспитанные одними и теми же родителями в одном и том же городе, имеют такие противоположные чувства к бейсболу? Что определяет, какими взрослыми мы вырастем? Или более принципиально: что не так с Ноем? Лежит ли ответ в области психологии развития, которая собирает, отфильтровывает и анализирует большие массивы баз данных взрослого человека, а также сопоставляет их с ключевыми событиями детства? Это может помочь нам решить данный, а также смежные вопросы. Такой процесс можно было бы назвать расширенным использованием больших данных.

Чтобы увидеть, как это работает, давайте рассмотрим одно из проведенных мной исследований. Оно касалось того, как детские впечатления влияют на выбор бейсбольной команды{115}, за которую вы болеете – или готовы ли вы вообще переживать за какую-либо команду. Для этого исследования я использовал статистику Facebook о «лайках» бейсбольных команд. В предыдущей главе я отметил, что данные Facebook могут быть далеки от реальности во всем, что касается деликатных вопросов. В данном же случае я полагаю, что никто, даже фанаты Филли[24], не стесняются признаваться на Facebook в интересе к определенной команде.

Для начала я проанализировал возраст мужчин, лайкавших странички одной из двух нью-йоркских бейсбольных команд. Вот график, отражающий число болельщиков «Метс» в зависимости от года их рождения.