– Ешь, я тебе потом всё объясню. На трезвую голову ты не поймёшь. – Наташа, давай с нами.

– Нет, ребята. Я домой.

–Позвони мне завтра. Нужно что-то делать с вещами Антона. Спасибо тебе.

Наташа ушла, а они продолжали ужинать. Ларик спрашивал, Соня отвечала.

– Знаешь, мы прожили шесть лет и ни разу не поссорились. Я иногда обижалась на его излишнюю и необоснованную ревность, но как-то несерьёзно.

– В прошлом году он мне честно признался, что по этой причине он и не знакомит меня с тобой. «Ты, Ларик, молод, хорош собой и для меня можешь быть угрозой. Уведёшь у меня жену, а я без неё не могу», – сказал он, и я понял, что он не шутил.

– Вещи Антона я могу раздать, а что мне делать с медалями деда, с украшениями бабушки? Наследников у него нет, – она сняла широкий траурный ободок с головы и грустно добавила: – Я потеряла ребёнка. Род Ветровых закончился.

– Что будешь делать с бюро?

– Надеюсь, что ситуация изменится. Извини, что я тебя напрягла.

– Пустяки. Обращайся. Может, помощь, какая нужна?

– Спасибо. Изольде Романовне передавай привет.

– Чем займёшься завтра?

– Может, поеду в конный клуб, пока нет работы. Звёздочка, наверное, заскучала.

– Возьми меня с собой.

– Ты ездил верхом?

– Небольшой опыт есть.

– Позвони мне часов в десять, я к этому времени определюсь. Спасибо ещё раз. Спокойной ночи.

Соня приняла душ и рухнула в кровать. Как она не держала марку, а сдача крови в таком количестве и нервное напряжение оставили её без сил. Утром сработал внутренний будильник, но вставать не хотелось. На телефон пришло сообщение от жены отца: «Проснёшься – позвони». Она набрала номер Елены. Справившись о самочувствии Сони, та посоветовала ей сегодня отдыхать. К деду поедет Павел, а она к мужу и сыну. Соня согласилась с таким её предложением и сообщила, что завтра заберёт деда и деликатно ему обо всём расскажет, поговорит с доктором и реабилитологом.

Обойдя квартиру, заметила, что на журнальном столике стоит только портрет Антона, всё остальное Наташа убрала. «Доброе утро, дорогой. Настроение ниже плинтуса. Отец в больнице, попал в аварию вместе с Ником. Деда выпишут только завтра, и мне предстоит донести до него все неприятные новости. Может мне поехать к Звёздочке и ей пожаловаться на судьбу. Хотя твой Ларик хотел составить мне компанию. Если позвонит, приглашу с собой. Дома сидеть тяжело без дела».

– Да, Наташа, – ответила она на звонок. – Я в порядке. Думаю поехать в конный клуб, а ты занимайся семьёй. Хватит водить меня за руку. Грише привет.

Позавтракав, проверила содержимое холодильника, подумала о том, что нужно купить яблоки для Звёздочки. Ларик позвонил ровно в десять. Они договорились о месте встречи через час. Соня надела чёрную майку, сверху рубашку мужа в тёмную клетку. Это был его домашний «вариант». Закатила рукава до локтя. В карманы с кнопками положила водительское удостоверение и деньги. Надела джинсы и кроссовки, сняла сумку и ключи с крючка в прихожей, и вышла из квартиры. До встречи с Лариком нужно было заехать в супермаркет. Купив яблоки, подъехала к месту встречи.

– Привет! Я думал, ты опоздаешь.

– Здравствуй. Стараюсь быть вежливой, – ответила Соня, отметив фигуру Ларика. Сегодня он был в футболке и джинсах, которые не скрывали его спортивного телосложения.

Оставив машину на почти пустой стоянке, они прошли к конюшне.

– Здравствуйте, Роман Васильевич. Как-то сегодня у вас пусто.

– Все вспомнили, что завтра начинается учебный год. Ты о нас забыла или газета не врёт?

– Привирает. Плохо мне, Роман Васильевич. Никита с отцом попали в аварию. С Ником почти порядок, а с отцом тяжело. Дома сидеть тошно, решила Звёздочку повидать.

– Дело хорошее. Она будет рада твоим яблокам. Парень с тобой? Коня, какого выводить?

– Спокойного. Илья, бывший сосед Антона. Я с ним два дня знакома. Марку держит или ездил верхом – не знаю.

– Пойдём, оседлаю твою подружку и Пегаса. Он резвый, но управляемый.

Ларик лихо вскочил в седло и, придерживая поводья, ждал Соню, которая «беседовала» с лошадью. Потом она села в седло, и они чуть пришпорили коней.

– Она поняла всё, что ты ей говорила?

– Лошадь чувствует наездника и не даст сделать ему глупость, а вот наездник может её обидеть. Мы с ней год дружим, и будь это не так, она не шла бы шагом, переходя сама на рысь, а потом галоп. Заметь, я ничего не делала, а она ускорила бег.

Они прогуливались неспешным шагом, переговариваясь, переходили на рысь, устраивали короткие «скачки» до «финиша», определяя это место глазами. Минут через сорок подъехали к озеру.

– Вот в этом клубе я три года назад впервые увидела своего отца и брата. Отпуск у нас весной не получился, и Антон решил найти мне новое занятие. Я и в седло села ради встречи с братом. Первое время мы приезжали сюда вдвоём, а потом он бросил это дело. Я ездила сюда с апреля по сентябрь. У них есть крытый манеж, но я там не была. Вернёмся или посидим здесь?

– Давай посидим.

Они спешились и уселись на невысоком берегу.

– Соня, а ты не хочешь рассказать брату обо всём. Ему 14.

– Вот потому, что четырнадцать, я и не буду. Родители сами должны или не должны это сделать. Ты знаешь, что для него лучше? Да, возможно, узнав правду, он будет обвинять меня, но я сама себя обвиняю все эти годы.

– Ты сильная, как молодая берёзка – гнётся, а не ломается. На тебя столько свалилось за один месяц, а ты держишься.

– Знал бы ты, что у меня внутри, не говорил бы так. Мне выть хочется, внутри всё плачет. Думаешь, мне бюро нужно? Я могла спокойно работать обычным архитектором. Только никто не возьмёт на себя эту ответственность. Одно дело сам, а другое, когда за спиной пусть и пять человек. Мне много не надо. Счастье не в деньгах или достижении цели, если она даётся ценой пота и крови. Счастье – это когда ты просыпаешься, а на душе у тебя уже радостно. Когда работа и общение удовольствие, а не обязанность.

– Ты была с Антоном счастлива?

– Антон был моим первым и единственным мужчиной. Я не знаю, есть ли лучше. В самом начале нашего знакомства я его побаивалась. Он мне казался очень взрослым и очень серьёзным. Я робела перед ним. Потом я его жутко стеснялась. А потом просто доверилась и не обманулась. Мне было с ним хорошо и спокойно, а он был