– Куда прикажете лететь, герр оберфюрер?

– В Берлин.

– В Берлин не получится. Топлива хватит только до Кёнигсберга.

– Кёнигсберг так Кёнигсберг. Летим на гору королей[152].

23 января 1943 года. Каир, Египет.

Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель стоял у подножия пирамиды Хеопса и задумчиво смотрел на охраняющего пирамиды Сфинкса. Исторический день. Он вслед за Наполеоном завоевал Египет. Только великий Бонапарт был вынужден бежать отсюда, спасаясь от восточных болезней. А он, Роммель, отсюда не уйдёт. Он оставит Египет навечно за собой!

За спиной кашлянул адъютант, привлекая внимание. Еще ловят по пустыне разбежавшихся англичан, но парад 15-й танковой дивизии, первой пришедшей в сдавшийся Каир, надо провести. Да, пора начинать.

Парад. Торжественное прохождение строя. Сколько он видел их за тридцать два года службы? Но этот парад особенный. Возродившаяся как Феникс группа армий «Африка», ещё месяц назад зажатая в Тунисе, смогла разбить англичан и наконец-то войти в символ Северной Африки, в вечный, как Рим, город, в гораздо более древний, чем Рим, в Каир, в столицу древних фараонов. Отставить. Эпитеты пущай ребята из ведомства Геббельса придумывают. А фельдмаршалу достаточно осознания того, что он вошёл в Историю.

Кинокамеры. Журналисты. Идут колонны танков и БТРов, тягачи тащат пушки. В небе пронеслись самолёты. Король Египта и Судана приносит вассальную присягу Фюреру германской нации. Неровные коробки подразделений египетской армии вразнобой печатают шаг, наивно полагая, что хоть чем-то могут сравниться с воинами вермахта.

Великий день! Фюрер будет доволен.

Парад окончен. Но остался ещё один вопрос. И его надо тоже решить.

Чуть в стороне стоит ещё один строй. Ровный, параллельно-перпендикулярный. От воинского подразделения отличается только отсутствием оружия и ремней. Да и форма не стирана, не глажена, местами и вовсе прорвана до дыр. По углам строя, контролируя каждый вздох этого скопища людей, стоят БТРы с крупнокалиберными пулемётами.

В строю стоят солдаты польской армии Андерса. Бывшие солдаты. Теперь – военнопленные. Хотя нет, не военнопленные. Это точка зрения русских и англичан. А по законам Третьего рейха нет такой страны, как Польша, а есть генерал-губернаторство. И поляки хоть и не граждане рейха, но его жители. А житель страны, поднявший оружие против законной власти, – бандит, предатель, террорист. С такими можно и нужно поступать сурово, благо на дворе война.

Роммель спускается с трибуны, на которой стоял, принимая парад. К нему подводят породистого арабского скакуна. Одним слитным движением фельдмаршал взлетает в седло. И направляет коня к строю поляков. Не торопясь, объезжает его по периметру. Много. Много пленных. Хотя и осталась едва треть от пришедших из Ирана в 8-ю британскую армию семидесяти тысяч. Англичане с поляками не церемонились. Затыкали ими все дыры. Потери у армии Андерса были большими. И было большое количество дезертиров.

Чуть больше двадцати тысяч попали в плен под Эль-Аламейном. Ещё тысяч пять поляков подразделения группы армий «Африка» насобирали-наловили на своём пути из Туниса в Египет.

Перед строем военнопленных стоит грузовик. В кузове громкоговоритель. Фельдмаршал не покидает седло. Ему подают микрофон. И он начинает говорить. Прерываясь, давая возможность перевести.

– Вы все – не военнопленные. Вы подняли оружие против законной власти земли, на которой жили. И я как представитель рейха и Фюрера волен поступить с вами настолько сурово, насколько вы заслужили. Я могу отдать всех вас в рабство этим милым, но диким людям, – взмах руки в сторону глазеющей на действо толпы египтян. – Я раздам вас по одному. В каждую семью феллаха и бедуина по одному польскому рабу. Года два-три вы будете на них работать. А потом сдохнете. Ибо о вас никто не захочет заботиться. Вы достанетесь египтянам бесплатно. А значит, ничего не будете стоить. Ваша жизнь не будет ничего стоить. Но я справедлив. И допускаю, что среди вас есть обманутые, обманувшиеся, оступившиеся, но готовые исправиться и искупить свою вину перед Вечным рейхом. Я могу дать вам шанс. Армия Египта слаба. Её надо обучить. Её надо усилить. Я и король Фарук договорились о формировании немецко-египетской армии «Фараон». В неё король в течение недели передаст пятьдесят тысяч солдат. Ещё сто пятьдесят новобранцев придут в армию в течение двух недель. Те из вас, кто согласится, поступят в эту армию. Все вне зависимости от звания и должности получат временные звания. Солдаты и унтер-офицеры – временное звание обершутце[153].

Офицеры – временное звание обер-ефрейтора. Вы будете распределены равномерно по подразделениям новой армии и будете помогать германским офицерам-инструкторам обучать эту армию. Если из какой-либо роты дезертирует поляк-инструктор – все поляки этого подразделения будут отданы в рабство. Если все поляки роты дезертируют – в рабство отправятся все поляки батальона, в который входит рота. И так далее. Через два месяца армия должна быть готова к выполнению любых боевых задач. Через два месяца будут устроены проверочные учения. Две роты, показавшие самый плохой результат, будут отданы в рабство вместе со своими польскими инструкторами. Поляки-инструктора из подразделений, вошедших в лучшую половину армии по итогам учений, будут аттестованы на офицерские должности, без учёта прежних званий. Инструкторы из худшей половины армии останутся в званиях и должностях, что занимали в период формирования армии. После учений и назначений вы все получите статус добровольцев вермахта. А по окончании войны получите гражданство Третьего рейха.

– И ещё. Это последний раз, когда вам переводят мою речь. Учите великий язык Гёте и Шиллера. Через два месяца в армии всё общение – на немецком или арабском.

– Кто не готов стать добровольцем вермахта – выйти из строя!

Молчание. Строй замер. Через минуту – движение. Строй расступается, выпуская высокого стройного мужчину в английской офицерской кавалерийской пилотке и с рваными дырками от звёзд на погонах.

– Я – генерал Андерс, и я хотел бы…

– Взять его, – отмашка рукой, и к бывшему польскому генералу бросаются несколько фельджандармов, – ну вот, хоть кого-то можно отдать в рабство.

Андерс пытается кричать, что он всего лишь хотел задать вопрос. Но удар в солнечное сплетение его затыкает. С генерала срывают всю одежду. Всю. Разрывают рубашку и получившуюся тряпку обматывают вокруг бёдер, чтоб видом своих чресл не оскорблял взгляд фельдмаршала. От толпы египтян отделяется мужчина с двухколёсной тачкой, на ней разожжённая жаровня. Генералу связывают руки за спиной. Ставят на колени. Раскалённое тавро украшает лоб Андерса словом «раб» на немецком и арабском. Орущего от боли раба волокут к толпе египтян. Там бросят жребий. Кому-то повезёт. Появится в хозяйстве новая халявная скотина.