Однако там и в самом деле происходило что-то не то. Под кухонным навесом, меж печью и столом, сидели на земле тесной кучкой четверо в армейской форме, с синими пехотными погонами — а поодаль от них расположился, положив винтовку на стол, рослый африканец в цивильном, явно выполнявший при солдатах функцию часового, — а они, соответственно, выглядели пленными. Еще двое таких же гражданских расхаживали вокруг одной из палаток — опять-таки с видом часовых. Перед входом в другую палатку помещались еще двое — но эти не бродили вокруг дозором, а стояли, такое впечатление, в неком подобии стойки «смирно», похожие, скорее уж, на почетный караул. В тени грузовика расположились еще четверо — эти сидели беззаботно, положив оружие в траву. Насколько Мазур разглядел, у них у всех были французские магазинки MAC, принятые на вооружение за несколько лет до Второй мировой. Возраст солидный, но оружие серьезное. Винтовка вообще штука долговечная, при надлежащем уходе прослужит десятилетия, в других местах Мазур своими глазами видывал исправно служившие винтовочки чуть ли не столетней давности…

Не было никаких сомнений, что лагерь захвачен этой шарагой, и вряд ли это особо законопослушные личности, коли уж без всяких угрызений совести взяли в плен солдат правительственных войск. Но кто они такие? Никаких партизан и мятежников тут давненько не водилось. Контрабандистов тоже нет, вот на восточной границе они кишмя кишат, а на западной и здесь, на северной — тишина…

— Черт знает что, — сказал Леон, опуская бинокль. — Представления не имею, что это за шайка. Одно могу сказать: на солдат регулярной армии ничуть не похожи…

Принцесса на вопросительный взгляд Мазура пожала плечами.

— В любом случае, нужно их гасить, — сказала она. — Кто бы ни были. Там рация, еда, вода, о господи, натуральный душ… ну и, конечно, злодейски захваченные иностранные граждане, работающие для республики… Нужно гасить.

Леон хмыкнул:

— Этих, сдается мне, не так уж и трудно будет гасить. Вон те два урода, что бродят вокруг палатки, пушки свои держат чересчур неуклюже для партизан… Ни одного часового, который следил бы за подступами… — он сплюнул. — Уроды…

Через четверть часа, когда роли были распределены, Мазур бесшумно пробирался ползком в зарослях жесткой травы, держа курс на палатку, возле которой торчало подобие почетного караула — и он, и Леон с Принцессой сошлись на том, что именно она самый интересный объект. Когда осталось совсем немного, он осторожно приподнял голову, прислушался. Ни малейших признаков, что его засекли — ну да, уж не этим уродам… Прекрасно слышал, как на непонятном ему языке болтают те, у грузовика, беззаботно и лениво. Загадочные захватчики вели себя крайне беспечно…

Он поднялся, пригнувшись, бесшумно пробежал несколько метров и присел на корточки у палатки. Прислушался. Изнутри доносился негромкий мужской голос и еще какие-то странные звуки, смахивающие на щенячий скулеж. Судя по всему, говоривший сидел спиной к нему, что облегчало задачу.

Положив автомат рядом, он извлек нож и моментально, беззвучно проделал дырочку в опущенном клапане окошка. Положил руку на автомат, обратившись в слух. Нет, внутри мужской голос все так же талдычил что-то непонятное… Он припал глазом к дыре.

Клапаны обоих боковых окошек подняты, так что света хватало, чтобы рассмотреть в деталях довольно пикантную Сцену. Вполоборота к нему на брезентовом полу сидела, подобрав ноги, белая девушка в зеленых шортах и белой блузке, расстегнутой сверху донизу. Рядом стоял на коленях здоровенный пожилой негр в красной набедренной повязке и, приобняв одной рукой, другой поглаживал незагорелые округлости, жмурясь от удовольствия, что-то негромко болтая. Она не сопротивлялась, только всхлипывала, отвернув лицо, скрытое рассыпавшимися светло-каштановыми волосами.

Кое-что начинало проясняться. Поскольку у геологов имелась одна-единственная женщина, то это, надо полагать, и есть незадачливая дочка высокопоставленного папы, угодившая сейчас в вовсе уж пиковую ситуацию. Неподалеку от расшалившегося аборигена Мазур увидел небрежно брошенную полосу из леопардовой шкуры и нечто вроде черной трости с тремя большими кистями из красной шерсти. Ах, так вот оно что… Он достаточно освоился в местных делах и потому быстро сообразил, что видит парадные регалии местного вождя, игравшие ту же роль, что усыпанный наградами мундир Папы и его золотые погоны. Так-так-так… Никакие это не партизаны и не мятежники. Местный королек положил глаз на белую красоточку и с детским простодушием принялся претворять планы в жизнь — они тут, в глуши, вдали от грозных взоров столичного начальства, привыкли к совершеннейшей безнаказанности… Папа такого, точно, не одобрил бы, но он далеко…

Вождь, ловко опрокинув ее на пол, принялся расстегивать на ней шорты. Убедившись, что никто его со стороны так и не заметил, Мазур примерился, подхватил автомат, одним быстрым движением распорол стенку палатки сверху донизу и ворвался туда. Вождь только и успел, что повернуть голову — а в следующий миг очень качественно получил по сопатке толстой подошвой высокого армейского ботинка, после чего отлетел в угол.

Поскольку оружия нигде не видно, вождя можно смело не считать полноценной боевой единицей и без опаски оставлять в тылу — к тому же очухается не сразу… Подняв полог, Мазур выскочил наружу, не теряя ни секунды, приласкал одного выдвижным прикладом западногерманского автомата, а второго сбил ногой, одновременно выбив прикладом оружие, добавил сверху ребром ладони. Обоих следовало надолго исключить из числа противников, особенно первого, взвывшего нечеловечески, зажавшего обеими руками ушибленное место…

Те, у грузовика, так и не успели ничего сообразить — и Мазур, в два прыжка оказавшись перед ними, выпустил по земле длинную очередь. Фонтанчики пыли прошлись у самых их босых подошв. Эффект получился ожидаемый — даже не сделав попытки схватиться за оружие, трое скорчились, закрывая ладонями головы, а четвертый, извернувшись, проворно заполз под грузовик и притаился там, отчего-то полагая, должно быть, что никто его теперь не видит и о нем все забудут.

За спиной простучала очередь. Мазур обернулся без всякой поспешности. Там все оказалось в должном порядке, тот, что охранял солдат, стоял, задрав кверху руки. Один из тех, что охранял палатку, катался по земле, воя и держась за живот, а второго Леон с нехорошей улыбочкой держал на прицеле, и тот, посерев лицом, бросив винтовочку, тоже старательно тянул руки вверх. «Шпана, честное слово, — с нескрываемым превосходством подумал Мазур. — И обратите внимание, господа — ни одного убитого или раненого, гуманизм чистейшей воды…»

К ним уже направлялась Принцесса, сопровождаемая третьим наемником, оставленным Мазуром в роли телохранителя, — учитывая обстановку, он решил, что может ненадолго передоверить свои обязанности другому.

Заглянул в палатку. Там сидели на полу четверо белых (один пожилой, в благородных сединах, очень уж профессорского облика, трое попроще, Мазуровы ровесники) и четверо черных простоватого вида — вероятнее всего, повар, водители либо какие-нибудь подсобники. Так как среди них не обнаружилось не только раненых, но и побитых, Мазур пока что не стал на них отвлекаться. Пусть сидят и не путаются под ногами.