Я взглянул на нее.

— Ты виновата в ее смерти не меньше Винсента.

А в моих глазах даже больше.

— И что теперь? — приосанилась Морана. Видимо, она наконец определилась с линией поведения, и теперь постепенно раскручивала сценарий, думая, что он сработает.

Сработал бы, если бы она не решила играть против меня. Незнакомка сделала вид, что тянется, но вместо этого рванулась ко мне.

— Пистолет тебе не понадобится. — Я предупредил ее попытку выхватить оружие и взглядом заставил расслабиться и остаться на сидении. — Не забывай, с кем имеешь дело.

Она закрыла глаза, чтобы скрыть от меня ярость. Даже она понимала, что без оружия со мной не справится. Что теперь ты будешь делать, Морана?

— Не надо было мне…

— Что?

Треверберг остался позади. Я еще ускорился. В этих местах есть чудесный заброшенный особняк, построенный в девятнадцатом веке. Один из домов, за которым закрепилась настолько дурная слава, что люди не решались строить жилье рядом. В итоге местность опустела, и особняк остался в гордом одиночестве, потерянный в лесах. Я нашел его совершенно случайно и какое-то время использовал как место для тайных встреч. Любителей приключений манило сюда как магнитом. Но в какой-то момент я поставил защиту, не позволяющую людям и низкоуровневым существам подбираться к особняку. Конечно, карателя мои махинации не задержат, но от ундины или низшего вампира защитят вполне.

Морана молчала до конца поездки. У нее не было слов, она лихорадочно искала выход, не понимая, что своим состоянием лишь подпитывает меня. Я не хотел об этом думать, но понимал, что наслаждаюсь каждым мгновением. Она несет ответственность за смерть Клер. Любой перевертыш рано или поздно забывает про правила игры и допускает ошибку. Моране не повезло — она просчиталась со мной. И теперь сидела, натянутая и статная, перепуганная, но превосходно держащая себя в руках. Она не считала, что игра закончена. Уверена была, что выход есть. И не понимала, что заигралась.

— Я киллер, Ролан, — проговорила она, когда я остановил машину. — Ты же знаешь закон… все претензии к тем, кто направляет руку киллера.

— В случае с Клариссой ты сама стала тем, кто направил оружие, Морана.

— Мне ее жаль, — кивнула она. Голос звучал вполне искренне. Жаль, это ничего уже не изменит.

— Мне тоже.

И я не передам тебе, насколько.

Я заглушил мотор, вытащил ключи с брелоком, прислушиваясь. Здесь никого. Тишина и пустота. Столь желанные и необходимые сейчас. Внутри нарастало предвкушение, мощное, схожее с сексуальным, желание отомстить. Убить. Уничтожить всю цепь звено за звеном. Начать с перебежчика. Закончить виновными.

— Что ты планируешь делать?

Я достал пистолет. Вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверь для Мораны. Она могла бы попытаться сбежать, но не стала, понимая, что на открытом пространстве точно не сможет скрыться. Даже если доберется до леса — каким-то чудом — будет поймана там. Я быстрее.

— Пули из храмового серебра. Такую участь ты мне готовила? — спросил я, держа ее на прицеле.

— Заказ пришел несколько дней назад. У меня было время, — сообщила она.

Все-таки заказ.

— Какой-то идиот решил выставить тебя против меня? Детка, от тебя весьма ловко избавились. Выходи!

Она вздрогнула от резкой перемены в моем голосе и, скорее всего, в выражении лица. Последнее слово прозвучало как приказ. По сути, оно и было приказом, ослушаться которого она не могла. Уже не могла.

Инстинктивно запахнула куртку, пытаясь согреться. Я не убью ее быстро. Шесть патронов и кинжал. Я оглянулся на особняк. Там достаточно просторные гостиные и хороший подвал. Прохладно, тихо, спокойно, темно. Держа Незнакомку на прицеле, я жестом показал ей, что стоит двигаться в сторону дома. Она опустила голову, закусила губу, но все-таки сделала несколько шагов молча. Молча, борясь сама с собой, она шла к месту казни, наверное, уже понимая, что не увидит ни неба, ни природы, ни людей, ни своего смертного. Но ничего. Он быстро забудет про само существование мисс Дианы.

Внутри поднималась жгучая волна предвкушения и боли. Раньше я и представить бы себя не смог в роли палача. Все меняется. Даже мы.

* * *

Я вернулся в Треверберг к утру. Голова раскалывалась от боли. Разряженный пистолет оттягивал карман пальто. На мне не осталось и капли крови. Со смертью Мораны она превратилась в серебристую пыль. Не осталось и чувств. Это было долго. Мучительно для обоих. Но если для Незнакомки выход один, я все время видел лицо Клер. Только в этот момент оглушительной мести я понял, как мне ее не хватает. Мне хотелось бежать. От самого себя. К Железной Леди. Может, вновь попытаться завладеть вниманием Авироны и понять, что было той ночью, о которой я ничего не помню. Явиться к карателю Винсенту и сообщить ему о смерти его подружки. Сделать какую-то глупость. Я сдерживался чудовищным усилием воли. Завтра никаких встреч и никаких разговоров. К черту Анну…

Кстати.

Я взял телефон и набрал знакомый номер. Вне зоны доступа. Умничка. Или почувствовала неладное, или ее предупредили. Но не суть. От меня она скрыться не сможет. Я до сих пор не решил, что сделаю с ней. Девочка была послушна и полезна. И, честно говоря, она для меня ценна живая. Клер нет. Мне нужна помощница. Возможно, я найду способ обмануть заказчицу. У Анны есть несколько вещей, особо ей дорогих. Если она согласится их отдать… Кулон матери, например. Реликвия, с которой она не расставалась. Она сможет уехать из Треверберга, пока все уляжется… Милая девочка, не прячься от меня. Не играй со мной сейчас… это слишком опасно для тебя.

Она ждала меня в гостиной, как всегда наплевав на правила хорошего тона. Полулежала в кресле, положив ноги в высоких кожаных сапогах на журнальный столик. Я включил свет через несколько секунд после того, как почувствовал ее присутствие. Средний рост, гибкая, стройная, огромные черные глаза, полные дикой радости, сумасшествия, чувственные губы. Волосы, совершенно неожиданно крупными локонами спускающиеся почти до плеч. Я думал, в двадцать первом веке она будет коротко стричься. Плотные кожаные брюки, кожаный корсет поверх рубашки. Косуха, брошенная на спинку кресла. Дуата во всем своем великолепии.

Я сбросил пальто. И молча опустился на диван, глядя ей в глаза. Бесполезно задаваться вопросом, как она сюда проникла. Она всегда приходила и уходила сама. Всегда принимала решения сама. Всегда жила по тем законам, которые сама же и написала, нарушая все остальные. Она меня восхищала, когда-то пугала, иногда вызывала недоумение. Но сейчас мне было плевать.