Загадочный русский автор, современник событий, оставил нам «Повесть о взятии Царьграда турками». Сам себя он так характеризует:

«Написал же все это я, многогрешный и беззаконный Нестор Искандер. Измлада пленен был и обрезан, долгое время страдал в ратных походах, спасаясь так или иначе, чтобы не умереть в окаянной этой вере. Так вот и ныне в этом великом и страшном деле ухитрялся я, когда под видом болезни, когда скрываясь, когда с помощью приятелей своих, изыскивать время все рассмотреть и обо всем разузнать, подробно записывал день за днем обо всем, что совершалось вне града у турок. И затем, когда попущением Божьим вошли мы в город, со временем разузнал и собрал от надежных и великих мужей сведения о том, что делалось в граде в борьбе с безбожными и вкратце изложил и христианам передал на память о преужасном этом и предивном произволении Божьем. Всемогущая же и животворящая Троица да приобщит меня снова к стаду своему и к овцам пажити своей, чтобы и я прославил и возблагодарил великолепное и превысокое имя ее. Аминь».

Нестор, в частности описывает мистические явления, имевшие место в ходе осады: «В двадцать первый же день мая, за грехи наши явилось страшное знамение в городе: в ночь на пятницу озарился весь город светом, и, видя это, стражи побежали посмотреть, что случилось, думая, что турки подожгли город, и вскричали громко. Когда же собралось множество людей, то увидели, что в куполе великой церкви Премудрости Божьей из окон взметнулось огромное пламя, и долгое время объят был огнем купол церковный. И собралось все пламя воедино, и воссиял свет неописуемый, и поднялся к небу. Люди же, видя это, начали горько плакать, взывая: «Господи помилуй!» Когда же огонь этот достиг небес, отверзлись двери небесные и, приняв в себя огонь, снова затворились. Наутро же пошли и рассказали обо всем патриарху. Патриарх же, собрав бояр и всех советников, пошел к цесарю и стал уговаривать его покинуть город вместе с царицей. И когда не внял ему цесарь, сказал патриарх: «Знаешь, о цесарь, обо всем предсказанном городу этому. И вот ныне опять иное страшное знамение было: свет неизреченный, который в великой церкви Божьей Премудрости сопричастен был прежним святителям и архиереям вселенским, а также ангел Божий, которого ниспослал, укрепляя нас, Бог при Юстиниане-цесаре для сохранения святой великой церкви и города этого, в эту ночь отошли на небо. И это знаменует, что милость Божья и щедроты его покинули нас, и хочет Бог предать город наш врагам нашим». И тут представил ему тех мужей, которые видели чудо, и когда услышал цесарь их рассказ, пал на землю, словно мертвый, и пролежал безгласный долгое время, едва привели его в чувство ароматными водами. Когда же встал он, то сказал патриарху и всем вельможам, чтобы запретили под клятвой тем людям рассказывать обо всем народу, чтобы не впали люди в отчаяние и не ослабели в деяниях своих. Патриарх же снова начал настойчиво уговаривать цесаря, чтобы он покинул город, и все вельможи также говорили ему: «Ты, цесарь, когда уйдешь из города с теми, с кем захочешь, с Божьей помощью сможешь и городу помочь, и другие города и вся земля обретут надежду и в скором времени не отдадутся неверным». Он же не согласился на это, но отвечал им: «Если господь Бог наш соизволил так, где скроемся от гнева его?» И еще: «Сколько цесарей, бывших до меня, великих и славных, также пострадали и погибли за свое отечество, неужели я, последний, не сделаю этого? Нет, господа мои, нет, но да умру здесь с вами».

Накануне же последнего боя, по словам Нестора, случилось следующее: «Когда наступил седьмой час ночи, распростерся над городом глубокий мрак: воздух в высоте сгустился, навис над городом, словно оплакивая его и роняя, как слезы, крупные красные капли, подобные по величине и по виду буйволовым глазам, и оставались они на земле долгое время, так что дивились все люди и пришли в отчаяние великое и ужас.

Патриарх же Анастасий, тотчас же собрав весь клир и синклит, пошел к цесарю и сказал ему: «Светлейший цесарь, все прежде возвещенное о городе этом ты хорошо знаешь, также и отшествие святого Духа видел. И вот сейчас стихии возвещают гибель города сего».

Штурм начался той же ночью. Первыми на стену полезли башибузуки, члены иррегулярных формирований. Их султану было не жалко. И большая их часть заполнила трупами ров. Второй волной пошла анатолийская пехота. Но и этот натиск был отбит с тяжелыми для турок потерями. Однако и защитники Священнобезмолвия были обессилены и изранены. В третью атаку султан бросил свою последнюю надежду – янычаров. Однако и они не могли преодолеть сопротивление железного гарнизона. Пока не грянул роковой выстрел. Пуля попала в грудь Джустиниани. Его бойцы подхватили командира и понесли на корабль. Это вызвало смятение среди обороняющихся. Многие итальянцы бросились вслед за предводителем, поняв, что все пропало.

Янычары оказались на стенах и вскоре ворвались в город. Император и не думал о бегстве. Он встретил свою смерть в кровавой сече у Золотых ворот. С ним вместе умерла Империя, взошедшая на свою Голгофу и претерпевшая до конца…

«Юстиниан» ненадолго пережил Константина. Он скончался 1 июня на Хиосе от раны, полученной на стенах города, который уже утратил свое истинное имя.

После конца

«Султан Мехмед обещал своим солдатам три дня полного разграбления города, на что они и имели право. Несметными толпами турки хлынули в город. Правда, после того как передовые части прорвались через стены, султан потребовал соблюдения некоторого порядка вступления в город. Войска одно за другим торжественным маршем с развевающимися знаменами проходили через ворота под звуки оркестров. Но как только они оказывались внутри города, все немедленно устремлялись на дикую охоту за добычей. Еще не веря вначале, что сопротивление уже прекратилось, они убивали подряд всех, кого встречали на улицах: мужчин, женщин, детей. Потоки крови стекали по крутым улицам Константинополя с холмов Петры в Золотой Рог. Однако вскоре жажда убийства была утолена, и солдаты занялись более выгодным делом – захватом людей и ценностей», – так описывает то, что последовало за взятием города британский византолог Стивен Рансимэн.

Молившиеся в этот страшный час в Святой Софии тоже были частью перебиты непосредственно в храме, частью схвачены, с целью последующей продажи в рабство. Есть легенда, что священники, служившие в алтаре, взяв священные сосуды, вошли в южную стену собора, которая раскрылась перед ними