– Действительно, – согласилась леди Мод и придвинула стул к кровати. – Ну а теперь, друг мой, давай обсудим, как нам жить дальше.

Она склонилась над кроватью и вынула изо рта мужа пустышку.

– Не прикасайся ко мне! – взвизгнул сэр Джайлс.

– Вот еще, – брезгливо поморщилась леди Мод. – Уж если в нашей супружеской жизни и есть светлые стороны, так это то, что я избавлена от необходимости к тебе прикасаться. Я искала тебя только за тем, чтобы обговорить условия.

– Условия? Что еще за условия? – возопил сэр Джайлс.

Леди Мод порылась в сумочке.

– Условия развода, – пояснила она и достала какую-то бумагу. – Поставь вот здесь свою подпись – и все.

Сэр Джайлс прищурился и пробурчал:

– Не вижу без очков.

Леди Мод водрузила ему на нос очки. Прочтя документ, сэр Джайлс взревел:

– И чтобы я это подписал?! Да за кого ты меня…

Леди Мод снова сунула ему в рот пустышку.

– Ты у меня, скотина, и не такое подпишешь! – гаркнула она. – Ты у меня и это подпишешь. – Она помахала перед ним еще одним документом. – И это. – Еще одна бумага. – И это.

Сэр Джайлс отчаянно извивался на кровати, силясь освободиться от пут. Ни за что на свете! Никакая сила в мире не заставит его подмахнуть добровольное признание в том, что он неоднократно обманывал жену, изменял ей, лишал супружеских прав и в течение шести лет подвергал ее моральным и физическим истязаниям.

Леди Мод прочла его мысли.

– А за это, – продолжала она, – я дам тебе слово, что не пошлю эти фотографии кому собиралась. Ни премьер-министру, ни парламентскому приставу, ни членам твоей партии из нашего округа, ни газетчикам. Подпиши бумагу, Джайлс, и добейся, чтобы через месяц о строительстве магистрали не было и речи. Слышишь? Через месяц. Вот мои условия. Что скажешь?

Она вынула пустышку.

– Какая же ты сука.

– Пусть так. Подпишешь бумагу?

– Не подпишу! – заорал сэр Джайлс, и кляп был тут же водворен на прежнее место.

– Не знаю, читал ли ты Шекспира, – сказала леди Мод, – но в «Эдуарде II»[20]…

Сэр Джайлс не помнил не только Шекспира, но и Марло, однако про печальную участь Эдуарда II помнил очень хорошо.

– Блотт, – обратилась леди Мод к садовнику, – посмотрите, нет ли там на кухне…

Но сэр Джайлс уже кивал головой. Он был готов подписать все, что угодно.

Блотт помог ему освободить правую руку, леди Мод достала из сумочки ручку.

– Вот здесь. – Она указала в документе место для подписи.

Сэр Джайлс расписался.

– Теперь здесь. И здесь.

Сэр Джайлс подписал и здесь, и там. Блотт заверил его подписи в качестве свидетеля. Затем сэра Джайлса опять связали.

– Вот и славно, – сказала леди Мод. – Я немедленно начинаю бракоразводный процесс, а ты разберешься с магистралью. Не выполнишь условие – пеняй на себя. И чтобы духу твоего не было у меня в усадьбе. Вещи твои я пришлю. – Она вынула пустышку. – Вопросы есть?

– Ты твердо обещаешь отдать мне фотографии и негативы, если я остановлю строительство?

– Конечно. У Хэндименов есть свои недостатки, но вероломство не из их числа: мы хозяева своего слова.

Леди Мод опять заткнула рот мужу пустышкой и завязала на затылке концы ленты, которая удерживала ее в этом положении. Потом сняла с него очки, поправила чепчик и удалилась.

На лестнице садовник и хозяйка столкнулись с миссис Фортби.

– Вы его не очень мучали? – спросила она, дрожа, как осиновый лист.

– Помилуйте, что вы. Просто дала ему подписать бумагу о том, что он согласен на развод.

– Ой, только бы он не разозлился. А то он иногда такие сцены закатывает.

– Смелее, смелее, – подбодрила леди Мод. – Вы же все-таки Няня Хлыстик – извольте соответствовать. Никакой жалости.

– Так-то оно так, – согласилась миссис Фортби, – только мне эта роль в тягость. Не умею я быть жестокой.

– Ах да, пока не забыла. Вот вам небольшой гонорар за содействие. – Леди Мод вынула из сумочки чек, но миссис Фортби покачала головой.

– Может, я и дурочка, может, я и скверная женщина, но и у меня есть свои принципы. Да и на что мне чек? Все равно забуду получить по нему деньги.

И она, опустив голову, стала подниматься по лестнице.

Сев в такси, леди Мод заметила:

– Джайлс недостоин такой женщины. Она заслуживает лучшей участи.

По дороге на вокзал Паддингтон, откуда отправлялись поезда на Уорфорд, леди Мод заехала на почту и направила господам Шефферу, Блоджеру и Вейзи документы о продаже акций.

В Хэндимен-холл они вернулись в два часа ночи, однако в парке было светло, как днем. В сиянии прожекторов рабочие не покладая рук устанавливали все новые и новые столбы. Одна сторона парка была уже целиком забрана изгородью. Подъехав поближе, леди Мод осмотрела строительство и похвалила управляющего мистера Феркина: строители времени даром не теряли.

– Видно, придется вам платить обещанную премию, – предупредил мистер Феркин. – Такими темпами мы закончим работу дней за десять.

– Да хоть за неделю. За деньгами дело не станет.

Довольная увиденным, леди Мод прошла в дом и поднялась в спальню. Теперь за деньгами действительно дело не станет. Утром она снимет с их общего счета в «Уэстленд банке» все до последнего пенни и положит на свой собственный счет в другом банке. Сэр Джайлс будет рвать и метать, но изменить он уже ничего не изменит. Сам же подписал документы о продаже акций – подписал, правда, не по доброй воле, однако в его положении другого выхода не было. На худой конец у леди Мод припасен еще один козырь – снимки Дандриджа. Надо будет заехать к этому простофиле и добиться от него признания, что Джайлс его шантажировал. Как только у нее на руках будут доказательства, автомагистраль обречена. Тогда и гадкие фотографии, сделанные Блоттом, не понадобятся. Сэра Джайлса упекут за решетку, место в парламенте освободится, в графстве пройдут дополнительные выборы – и дело с концом.

Но это уже не ее забота. Главное – она спасена. А вместе с ней и Хэндимен-холл. «Клин клином вышибают», – подумала леди Мод. Лежа в постели, она все размышляла, как это получилось, что она, такая бесхитростная женщина, ценящая домашний уют, мировой судья, уважаемый член общества, превратилась в шантажистку, опустилась до махинаций с непристойными фотографиями, вымогает подписи под угрозой пытки. Видно, в ней заговорила хэндименовская порода – даром, что ли, ее предки всеми правдами и неправдами пресекали попытки чужаков проникнуть в теснину?