– Да нет, мне уже и самой пора, – улыбнулась Аня. – Маленький Король возвращает меня обратно на диспетчерскую работу, но зачеты после перерыва придется пересдавать, таковы правила. Надо подготовиться, освежить в памяти…

Но отделаться от дипломата было не так-то просто.

– Все эти повторения не стоят и финиковой косточки! Ты ведь уже сдавала эти зачеты, так? И небось самому Халлеславенсу? Ну и прекрасно! Он знает, что ты все знаешь, и сама ты знаешь, что все необходимые знания у тебя уже есть. То есть главная проблема при ответах держаться спокойно и уверенно! А знаешь, что для этого нужно?

– И что же?

– Наличие в крови естественных антидепрессантов! И я помогу тебе их получить…

Последнюю фразу дипломат произнес пониженным голосом, постепенно притирая Аню к стене.

– Это каким же образом? – спросила девушка, высвобождаясь из захвата и отступая в сторону лифтового холла.

– А способ тут только один, других не придумали, – Джамал, улыбаясь, продолжал наступать. – Куда ты уходишь, погоди! Я же обещал тебя отблагодарить? Мы, восточные мужчины, умеем так доставить женщине наслаждение, что она потом будет помнить об этом всю жизнь! Поверь мне, я знаю, что тебе нужно!

– Знаешь, что мне нужно? Тогда исчезни! Ну, правда, я не в настроении сегодня.

Дипломат неожиданно остановился.

– Ты очень красивая, Аня, и похожа на царевну Будур из моей любимой сказки, – сказал он. – Я читал ее и представлял, как эта Будур выглядит. А посмотрев на тебя, увидел сказку своими глазами и не хочу ее потерять.

– А мне кажется, что ты просто решил сменить тактику, – прямо сказала Аня. – Я тоже читала «Тысячу и одну ночь». Чем там прославилась царевна Будур? Одевалась мужчиной и соблазняла в таком виде своего возлюбленного?

– Нет, что ты! – засмеялся дипломат. – Там дело совсем в другом! А это так – эпизод. Но я впервые встречаю девушку, которая может рассуждать об арабских сказках. А у меня, между прочим, есть аутентичное издание. Пойдем посмотрим?

Он неожиданно шагнул вперед, положил Ане руки на бедра, сжал их и, легко подняв девушку, развернул ее на девяносто градусов и, опустив на пол, снова прижал спиной к стене.

– Ну, тебе же хочется, я знаю. Зачем ты сопротивляешься? Дай я тебя поцелую!

Аня уперлась ему в грудь руками, тщетно оглядываясь по сторонам. Как назло, в коридоре было пусто. В лифтовом холле кто-то наверняка был, и если крикнуть – услышат и прибегут, или автоматика поднимет тревогу, только кричать как-то стыдно и неудобно.

– Ну, к тебе или ко мне? – снова спросил дипломат, одной рукой удерживая ее ладони, а вторую бесцеремонно пытаясь просунуть под удерживающий искусственный шелк брюк пояс. – Ты же мне улыбалась, я видел!

Девушка напряглась и, используя стену в качестве упора, изо всех сил оттолкнула мужчину от себя. Для лунной гравитации этого оказалось достаточно. Дипломат отлетел к противоположной стене коридора, не удержал равновесие и медленно завалился на спину, нелепо дергая в воздухе ногами.

– Ты к себе, а я к себе! – выдохнула Аня. – Козел!

После чего, не оглядываясь, бросилась к лифтам.

– Аллах иа шилляк![17]– разочарованно раздалось ей вслед.

В крохотном техническом отсеке, упрятанном глубоко в недрах огромного парома, было прохладно и сухо. Слева его стенку образовывал округлый бок биозащиты реактора. Насыщенный бором и гадолинием слой полиэтилена поглощал выбрасываемые реактором нейтроны и, по словам командира экипажа, являлся «самой бесполезной конструкцией» на борту, поскольку опасный для человека нейтронный поток в бортовом реакторе могла давать только паразитная реакция ядер дейтерия, недопущение которой среди прочего являлось обязанностью энергетика.

Если подумать, то паром процентов на семьдесят состоял из таких «бесполезных конструкций». Обойтись при желании можно было без генераторов плазмы, двигателей мягкой посадки, систем поворота плит теплозащиты и сотен других устройств, имеющихся на борту. Даже численность экипажа вполне поддавалась сокращению до двух, а то и до одного человека.

Но тогда риск, которому подвергался паром в каждом своем рейсе к Луне, возрастал. Может быть, он возрастал совсем на небольшую величину, но, когда паромы еще не вышли из стадии эскизного проектирования, катастрофа одного такого корабля грозила сорвать весь Международный лунный проект. Поэтому заказчики требовали от конструкторов не просто экономически эффективной, дешевой и находящейся в доступных технологических пределах системы, но системы максимально безопасной. Конструкторы с поставленной задачей блестяще справились, однако сложность лунных паромов оказалась такова, что в них практически всегда находились неисправные блоки и устройства. С Земли корабли обычно отправлялись в полной исправности, но уже техосмотр на лунных космодромах выявлял какие-нибудь проблемы. Не очень-то приятно возвращаться домой, когда на экранах технического состояния горят рубиновые строчки сообщений о неполадках! Но иначе нельзя – обтекаемая форма приспособленного к посадке на Землю корабля диктовала свои законы размещения и работы плотно упакованных механизмов, а от концепций раздельных взлетного и орбитального модулей отказались еще на этапе проектирования.

Второй пилот уставился в планшет. Среди засорившихся фильтров, не дающих расчетной мощности насосов, неизвестно куда утекающей электроэнергии в осветительной сети грузового отсека и двух десятков прочих мелких неисправностей, которые не влияли на безопасность и не нуждались в срочном устранении, выделялась группа повреждений, способных осложнить возвращение домой.

Батарея поглотителей углекислоты показала почти двойное сокращение ресурса, что делало невозможным нахождение в космосе дольше двух недель. Хотя путь на Землю вряд ли мог продлиться дольше двух, в самых неблагоприятных условиях трех суток, система жизнеобеспечения имела слишком высокий приоритет, чтобы не обращать на нее внимание. Евгений вздохнул. В глубине души он был уверен, что с поглотителями на самом деле все в порядке, просто, набивая грузовой трюм под завязку пустыми контейнерами, операторы погрузочных работ наверняка приложили углом одного из них распределительный узел за обшивкой в районе правого грузового люка. Проверить это сейчас не представлялось возможным. Двадцать восемь больших грузовых контейнеров превратили просторный зал грузового трюма, в пустом состоянии размерами и акустикой напоминавшего небольшой собор или ангар на несколько самолетов-истребителей, в некое подобие лабиринта, в котором полный человек рисковал застрять между их стенками. Можно было бы прозвонить саму батарею, но штатный доступ к ней открывался из багажного отсека, сейчас занятого почтой и вещами пассажиров и опломбированного.