Я не верила в это… Постоянно боялась, хотя прекрасно понимала, какой Асад…

И сейчас, когда он говорит подобные слова, это означает лишь одно — осознание!

Каждая ошибка, поступок, чувства и прочее — всё это было осознанно!

А я прекрасно понимала, что этот прорыв означал для самого мужчины. Раскрыться и признаваться — не свойственно натуре Асада, но он сделал это, потому что действительно не хотел меня потерять!

— Ты не веришь мне? — вдруг тихо спрашивает Асад, приседая возле меня на корточки. И я прихожу в себя, понимая, что выдержала слишком долгую паузу.

— Верю, — отвечаю, прикоснувшись к его щеке. — Как никогда верю! Но… я тоже должна тебе в чём-то признаться. И прежде чем ты это узнаешь, и рассердишься на меня, я хочу, чтобы ты знал, что все эти тайны, были потому, что мне было страшно…

— Говори, — только лишь говорит Асад, поднимаясь на ноги. Не знаю, что он там уже себе придумал, но его взгляд был мрачнее тучи.

— Хорошо, — соглашаюсь, тяжело выдохнув. Поднимаюсь из дивана, беру Амира на руки и прошу Асада: — Возьми его!

Он растерянно смотрит то на меня, то на малыша, но машинально протягивает руки, и я передаю ему Амира. Как только это делаю, мужчина задерживает дыхание, и замирает на месте, не отрывая взгляда от врученной ноши. Его руки вытянуты перед собой, а тело напряжённое. Словно я ему не ребёнка отдала, а настоящую бомбу!

Забавное зрелище, если учитывать то, что я никогда не видела Асада, таким обескураженным!

— Дыши, Асад! — прошу его, тем самым возвращая в реальность.

— Забери его, чтобы я не причинил ему вред, — как-то отстранённо, что вызывает на моих губах улыбку.

Теперь понятно, почему он никогда не обращал на Амира внимания. Дети для него — неизведанная сторона жизни, а не все мужчины, могут нормально воспринять их появление, когда не готовы к этому.

— Не бойся его, — советую, и в этот момент Амир начинает хныкать. Асад смотрит на меня растерянным взглядом, и я не сдерживаю смех. — Успокойся! Он не кусается, — добавляю мягко, и слегка поддерживая Амира, помогаю Асаду согнуть руки, взяв ребёнка в правильном положении. — Вот так! Держи его на сгибе локтя, поддерживай под попку, и слегка прижимай к груди. Дети любят тепло. Это их успокаивает, — объясняю, и Асад следует моим указаниям, а малыш затихает.

Такая картина! Без умиления, за ними наблюдать по-другому нельзя! Даже сердце дрогнуло…

— Что ты видишь? — спрашиваю я, продолжая стоять рядом.

Асад молчит, и всматривается в маленькое личико ребёнка. Мне кажется он в шоке, поэтому не спешит отвечать, но в этот момент у него возникли другие воспоминания…

— Он…он похож на моего брата, — признаётся, а в его глазах, столько всего…

— Где твой телефон? — спрашиваю, и мужчина переводит на меня растерянный взгляд, на мгновение теряясь. Не в тему, знаю. Но я хотела, чтобы она сам понял…

— В кармане брюк, — отвечает, спустя несколько секунд.

— Можно мне взять? — прошу, и он кивает, вновь обращая внимание на сына. Я извлекаю из его кармана мобильный телефон, выискиваю необходимый снимок, который сделала несколько дней назад, и показываю его Асаду: — А так, что ты видишь? — спрашиваю, и замечаю, как мужчина меняется в лице. Его зрачки расширяются, глаза как-то темнеют… А потом он переводит взгляд на меня, явно намериваясь что-то спросить, но замирает, когда я киваю ему, не дожидаясь слов.

— Амир твой сын, Асад! — говорю это в голос, не сдерживая рыдания. — Я знаю, что в это трудно поверить, поскольку я принимала противозачаточные таблетки. Но в тот день, когда я узнала, что умер мой отец и у нас был секс, я пропустила…И…

— Ты серьёзно…, - обрывает запинаясь. — Ты назвала его Амир? Мой сын?

— Прости…, - только лишь и могу сказать.

— У меня есть сын? — вновь повторяет он, и я понимаю, что наверно для него это что-то невероятное. Я не видела в нём злости или недовольства, только ошеломление и…радость. Да, именно радость!

— Я знаю, что это неожиданно…, - продолжаю оправдываться. Но сразу умолкаю, когда Асад приближается ко мне, обхватывает одной рукой мой затылок, и слегка склонившись, жадно впивается в мои губы. При этом не забывает об Амире, оставляя ему место между нами, и крепко удерживая в одной своей руке.

— Спасибо, — шепчет, слегка отстранившись, а после вновь прижимает к себе. — Не могу поверить, что у меня есть семья…, - говорит он, растерянно, вызывая на моих губах улыбку. Так невероятно видеть его таким.

— Ты не сердишься на меня, что я скрывала? — решаюсь спросить.

— Я сам виноват, — отвечает, посмотрев мне в глаза. — Мне нужно было давно с тобой о нём поговорить, проявить свой интерес и заботу…

— О, Асад…, - бросаю радостно. — Мне так жаль, что я не решилась раньше! — добавляю и обнимаю его. А его тело как-то напрягается под моими руками, заставляя меня резко отстраниться. — Что…? — начинаю, и умолкаю, только сейчас замечая на своей ладони кровь. — Твоя рана! — вспоминаю. — Ты не был у врача? Асад! — упрекающее, и сразу забираю у него ребёнка. — Садись! — приказываю сердито, указывая рукой на диван. — Нужно обработать рану…

— Давай дома, — просит он, обнимая меня за талию и прижимая к себе.

— Так нельзя! Ты обещал, что не будешь заставлять меня волноваться! — напоминаю, с трудом сдерживая слёзы.

— Здесь царапина, — успокаивает, но я ему не поверю, пока не увижу собственными глазами, поэтому одариваю мужчину осуждающим, обиженным взглядом. — Хорошо! — сдаётся он, поцеловав меня в губы. — Вылечи меня…, - ШУТИТ, и начинает избавляться от пиджака и рубашки.

А я тем временем ухожу наверх, чтобы отдать Роксане Амира, и взять аптечку.

Рана действительно оказалась поверхностной и я быстро с ней управилась. Всё это время Асад следил за мной, наблюдал и…приставал. А когда я закончила, он повалил меня на диван и хрипло сказал:

— А теперь, нужно укрепить разговор, нашим обычным обрядом, — напоминает, и я понимаю, о чём он…

Две недели спустя…

В ту же ночь, когда мы так страстно помирились, Асад забрал меня и Амира домой. Ирина

Александровна радовалась до слёз, и долго не могла нас оставить одних…

А на второй день, Асад сделал мне предложение, которое я, конечно же, приняла.

И всё было словно в волшебной сказке…

Мужчина всё время находился рядом со мной и ребёнком, которое мы счастливо проводили в нашем огромном доме.

Мне казалось, он даже забыл о криминале, отошел от дел… Хотя я понимала, что теперь он не может этого сделать. Его жизнь — часть меня, и я, правда, с этим смирилась.

А ещё мне очень помогала Роксана!