половины их имен. К счастью, большинство из них просто спрашивали, все ли у меня хорошо, и обнимали меня, прежде чем отправиться перекусить. Они были голодными.

Только дядя Скотт, старший брат Рональда, и его жена, тетя Сесилия, прилипли ко мне, как суперклей. Дядя Скотт, у которого усы закручивались вокруг губ, словно он постоянно хмурился, рассказывал грязные анекдоты о монахинях и пингвинах, от которых у меня болело горло от смеха, а тетя Сесилия хихикала над каждым из них, словно слышала их впервые. Наблюдая за их общением, я смеялась даже больше, чем над шутками.

Весь дом гудел от смеха, разговоров, жевания и случайной отрыжки дяди Скотта. Я не могла припомнить случая, когда бы я была счастливее. Улыбка, казалось, навсегда запечатлелась на моем лице, а мышцы болели от непривычки. Могла ли так сложиться моя жизнь, если бы я была нормальной? В тот момент я больше всего на свете желала, чтобы они остались у меня; чтобы я была не просто самозванкой с одолженной семьей.

Я отвернулась, ощущая, что задохнусь, если останусь с ними еще на мгновение. Я направилась на кухню, надеясь побыть одна, но вместо этого застала Линду за глазированием огромного торта с масляным кремом. Она не услышала, как я вошла, из-за болтовни, доносившейся из остальной части дома, и я остановилась на мгновение, наблюдая, как она размазывает глазурь лопаточкой. На ее лице была маленькая, счастливая улыбка. Инстинктивно мои пальцы сомкнулись вокруг кулона в виде розы над грудью, черпая в нем утешение.

Линда повернулась и уронила лопаточку, схватившись рукой за сердце.

— Боже, Мэдди, ты меня напугала.

— Прости, я не хотела. Мне просто нужно было… — я замялась, не зная, как сказать ей, что мне нужно отвлечься от ее семьи.

Она посмотрела на меня знающим взглядом.

— Я знаю. Они могут быть очень подавляющими, — сказала она, поднимая подставку для торта и направляясь в столовую. — Я вернусь через минуту.

Я смотрела в окно кухни, все еще сжимая кулон. Вспышка белокурых волос обогнула участок и остановилась за забором. Когда он сделал шаг ближе, его лицо появилось в поле зрения: Фил Фолкнер. Казалось, он что-то высматривает. Мое окно? Я знала, что он живет неподалеку, но никогда раньше не видела его слоняющимся по району. Может ли он быть тем парнем, который следит за моим окном? Что у него за дело?

Его глаза переместились вниз к кухонному окну, где он поймал мой взгляд. Он что-то держал в руке, но с моей точки обзора я не могла разглядеть, что именно. Он поспешно повернулся и поспешил прочь. И тут я увидела, что он несет: удочку. В патологоанатомическом заключении говорилось, что жертвы были задушены проволокой. Что, если это была леска?

Я раздумывала, пойти за ним или нет, когда Девон вошел на кухню, неся пустое блюдо. Это было то же самое блюдо, которое я видела в гостиной всего несколько минут назад, заваленное стейками и острыми ребрышками.

— Много ли людей рыбачат в этом районе?

Он открыл холодильник и выложил на поднос еще больше мяса.

— Многие. Озеро хорошее место для рыбалки.

Я нахмурилась, глядя на груду мяса. На щеках Девона появились ямочки, когда он заметил мой взгляд, а в его глазах загорелся озорной блеск.

— Только не говори, что ты хочешь приготовить их на барбекю, — сказала я, следуя за ним через гостиную на задний двор, где в небо поднимался столб дыма.

— Папа попросил меня занять его место в этом раунде, — сказал Девон, нагружая решетку стейками размером с обеденную тарелку.

Мясо шипело, касаясь горячей поверхности, и в воздух поднималась новая волна дыма.

— Но мама уже унесла торт в столовую. Я думала, пришло время десерта.

Голодная компания уже съела как минимум полкоровы.

Девон поворачивал стейки щипцами для барбекю.

— Мэдди. Барбекю у Чемберсов не закончится, пока каждый кусок мяса не будет приготовлен и не будет съеден.

Упс, похоже, это то, что я должна знать.

— Что у дяди Скотта с волосами на лице?

Девон усмехнулся, и внезапно я снова смогла дышать.

— Ты имеешь в виду его порно-усы?

Я рассмеялась, и он тоже. Так сильно, что он не заметил, как его рука оказалась в опасной близости от горячей решетки. Я открыла рот для предупреждения, но было уже поздно. Его рука задела барбекю. Он отдернул ее назад, уронив щипцы и издав шипение боли.

У меня свело живот. Ожоги могут быть ужасными, и это было бы плохо. Девон прижал руку к груди и наклонился, чтобы поднять щипцы, как будто собирался продолжать жарить. Я вырвала их из его хватки.

— Дай мне взглянуть на твою руку.

Он отвернулся, его плечо образовало щит, между нами.

— Ничего страшного, Мэдди. Я даже не коснулся решетки.

— Не будь идиотом.

Схватив его за руку, я притянула его ладонь к себе. Повернула ее, но кожа была лишь слегка покрасневшей, словно ничего не произошло.

Он отстранился и взял щипцы для барбекю, возобновив работу.

— Я же сказал тебе, что ничего страшного. Я просто испугался. И едва дотронулся до него.

Мои глаза обманули меня? Может, он действительно не трогал гриль. Но я могла бы поклясться, что видела, как это произошло. Видела, как он гримасничает от боли.

Рональд высунул голову из задней двери.

— Стейки готовы? Дядя Скотт перешел к своим шуткам про овец. Было бы здорово, если бы мы смогли заставить его снова заняться жеванием.

Я подняла брови на Девона в поисках объяснения. Он ухмыльнулся.

— Не спрашивай. Поверь мне, тебе лучше не знать.

Была почти полночь, когда ушли последние гости. Я чувствовала себя истощенной от счастья и осознания того, что это все мимолетно. Скоро мне придется покинуть этот мир и оставить после себя лишь тьму, когда Линда и Рональд узнают правду о смерти своей дочери.

Выключив свет, я спустилась по лестнице и на цыпочках прошла в гараж. Я использовала маленький фонарик, освещая окружающее пространство. Медленно я направила луч на верстак и походное снаряжение. Ничего подозрительного — ни ножей, ни лески, ни проволоки. Меня охватило облегчение. Позади раздался скрип.

— Что ты делаешь?

Я обернулась, сердце колотилось о грудную клетку. Луч фонарика попал на хмурый взгляд Девона, и он прищурился. Я опустила руку.

— Я думала, ты спишь, — сказала я.

Он заглянул через мою голову в гараж.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я не могла уснуть, а потом мне показалось, что я услышала шум, и